ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Ты кто? Назови свое имя!
Голос звучал требовательно. Начальственно этак звучал, без нотки сомнения в праве своем задавать вопросы. И я ответила автоматически:
– Маша. Мария Викторовна Ягодкина, двадцать три года, незамужняя. Помощник кондитера в пекарне «Ванилин».
И только потом возмутилась: кому это в голову взбрело допрашивать меня в собственной спальне? Неужели к хозяйке опять заявился племянник, любитель идиотских шуточек? И распахнула глаза. И ахнула.
Прямо мне в лицо уставилась немигающим взглядом мохнатая черная морда. Усатая, зеленоглазая. Кошачья. А вот котов у хозяйки, почтенной Нонны Арнольдовны, отродясь не водилось, потому как страдала она аллергией на шерсть кошачью, собачью и любую другую, вплоть до чешуи рыбок аквариумных, а также на пыль, шум, яркий солнечный свет, жару и холод. Подозреваю, что и жиличка, я, то есть, доставляла ей немалые мучения, но денежный пластырь неплохо лечит травмы, хоть физические, хоть моральные, так что с моим существованием в своей квартире Нонна Арнольдовны мирилась.
– Ты мне снишься? – спросила я у кота.
Он фыркнул, поставил лапу мне на плечо и выпустил когти.
– Ай! Ты чего?
– Вопросов глупых не задавай.
– Не снишься, – резюмировала я, потирая плечо. – Тогда кто ты такой и как сюда попал?
– Живу я тут. А зовут меня Уголек. Дурацкое имя, между нами, несерьезное.
Чтобы Нонна Арнольдовна кота завела, хоть с каким именем? Да быть того не может! Так я Угольку и сказала.
Он опять фыркнул.
– Никакой Арнольдовны я знать не знаю, а вот Мари меня призвала. И имя дурацкое дала!
– Кто такая Мари? – ошарашенно спросила я.
Если бы не боль от кошачьих когтей, точно уверилась бы, что я сплю, а снится мне на редкость абсурдный сон. Потому что нечего на ночь всякую фэнтезятину читать, вот! Хорошо еще, что кот приснился, а не дракон какой. Но плечо побаливало, и это внушало определенные сомнения в здравости собственного рассудка. И они только усилились, когда Уголек прищурил зеленые глазищи и выдал:
– Похоже, что Мари – это ты. С недавнего времени, а если точнее, то с полуночи.
Я подняла руку и пощупала лоб. Прохладный. Потерла уши. Поморгала. Кот никуда не исчез, смотрел требовательно.
– Это что, розыгрыш? – догадалась я.
И обрадовалась. Конечно, розыгрыш! Глупый, как и сам Арнольд, в честь деда названный. Хозяйский племянничек прикупил где-то интерактивную игрушку и сейчас сидит, наблюдает за мной, несет чушь про какую-то Мари и мерзко хихикает.
– Это эксперимент, – важно заявил Уголек. – Неудавшийся. Хотя с какой стороны посмотреть, если так-то. Ты – здесь, Мари – где-то там.
– А здесь – это где? – поддержала я дурацкий разговор.
Сейчас проснусь окончательно и придумаю, как отомстить мерзкому Арнольду.
– Здесь – это здесь.
Логично, однако. Тут кошачья морда отодвинулась, открывая обзор, и у меня непроизвольно вырвалось:
– Ой, мама!
Если учесть, что родительницу, сбежавшую от любящего супруга и обожаемой дочери едва ли не из роддома, мне никогда в жизни видеть не доводилось, степень моего изумления, думаю, станет понятна. И нет, Арнольд, несмотря на его склонность к идиотским шуточкам, в этот раз действительно был ни при чем. Потому что провернуть такое ему не хватило бы если не фантазии, так денег.
Находилась я вовсе не в привычной съемной комнатушке, куда с трудом помещались шкаф, узкая кровать, письменный стол и офисный стул, а в очень даже просторном помещении. Высокий потолок с лепниной, светло-бежевые с кофейными узорами обои. Широкая кровать – настоящее ложе, как в фильмах про роскошную жизнь. Кофейного же цвета полузадернутые занавески. Молочно-белый пушистый ковер. В углу – столик и кресла, возле кровати – торшер, предмет из юности моей бабушки, а то и прабабушки, только непривычный какой-то. И еще тумбочка у кровати, а на ней – раскрытая книга. Вот и вся обстановка.
– Но… но это не мой дом!
И не квартира Нонны Арнольдовны точно.
– Это, – важно сказал Уголек, – как раз твой дом. Раз уж ты теперь Мари.
Я потерла глаза. Ущипнула себя за запястье – больно. Спросила жалобно:
– Я сошла с ума, да?
– Было бы с чего сходить! – фыркнул Уголек. – Извини, но впечатления человека разумного ты никак не производишь. Элементарные вещи до тебя не доходят. Эх, не везет мне с хозяйками! Сначала Мари, настоящая которая – она-то как раз умом и сообразительностью отличалась, вот только изрядная доля авантюризма все портила. А теперь ты!
Голова шла кругом.
– Погоди, эта Мари – твоя хозяйка?
Котяра прищурился. Размерами, кстати, он впечатлял, не Уголек – Уголище. Не всякий мей-кун до таких дорастает.
– У тебя в роду жирафов, случаем, не водилось?
– А теперь твоя хозяйка – я! – сообщила я злорадно. – Раз уж я теперь Мари. И ты мой питомец.
И что мне с тобой делать? Тебя же прокормить – ползарплаты отдать надо.
Но вслух я этого не сказала. Да и непонятно, какая у Мари зарплата и кем она вообще работает. Похоже, меня угораздило поменяться с ней местами. Ну, о попаданках в иной мир читала я много, конечно, но только даже вообразить не могла, что и меня саму ожидает этакое приключение. Впрочем, а что мне терять? С мамой, как уже сказала, даже знакома не была, отец женился недавно в пятый, что ли, раз – я уже в его дамах сердца запуталась. Да и не были мы никогда близки. Круглосуточные ясли, такой же детский сад, интернат, из которого меня никто не забирал на выходные – вот мой путь ненужного ребенка. С Вадиком, считавшимся женихом, мы как раз расстались по причине его измены, с Надькой, лучшей подругой, рассорились – по той же причине, ага. Потому как изменял мне жених именно с ней. Не по Нонне же Арнольдовне тосковать? Так что в родной мир я не рвалась.
