ПРОЛОГ
К Морским воротам Вольного города наше утлое суденышко подошло на закате. Ледяной ветер пронизывал до костей, соленые брызги иссекали лица, но никто не спешил уйти с палубы.
– Вдруг не успеем? – волновалась Катарина и куталась плотнее в вылинявший плащ с заплатками на рукавах.
– Должны успеть, – пообещала я, хотя сама вовсе не ощущала уверенности.
Со стражей еще станется натянуть цепи прямо перед носом «Чайки», и тогда нам придется ночевать в море. А так хотелось уже сегодня избавиться от опротивевшей качки, ступить на твердую землю!
– Хорошо бы, – вздохнула Катарина и сдула упавшую на нос рыжую прядь. – У меня есть один адресок, старый Берт продал. Сразу туда и пойду, наймусь в куртизанки.
Верн, загорелый дочерна, белозубый, с перебитым носом и пшеничными волосами, хохотнул.
– Наймись лучше в поломойки, пигалица! Послушай умного человека.
– Много ты понимаешь! В Вольном городе куртизанки – не то, что ваши портовые девки! Они живут в роскоши, спят на мягких перинах, едят на серебряных блюдах. У них даже собственные особняки имеются со слугами, так-то! Они – почти как знатные дамы Трех Королевств, только еще лучше!
Верн только презрительно фыркнул и отвернулся, а Катарина робко дернула меня за рукав.
– Маргерит, – зашептала горячо, – послушай, Маргерит, давай вместе пойдем, а? Вместе – оно не так боязно, как одной.
Я покачала головой.
– Прости, но нет. Я не могу.
Катарина поняла мой отказ по-своему.
– Адресок-то верный, ты не сомневайся. Старый Берт не обманет, это тебе кто хочешь в Гнилой Запруди подтвердит.
– Не могу, – повторила я. – У меня в Либертине свои дела.
Карие глаза сощурились.
– Дела-а-а? Да какие у тебя могут быть дела, а, Маргерит? Все едут в Вольный город лишь по одному делу: разбогатеть хотят. Думаешь, что сыщешь себе местечко получше моего? Ха!
Я молча отвернулась и устремила взгляд на приближающиеся высокие колонны, увенчанные скульптурами огромных птиц с человеческими лицами. Символы Либертины, сильвеи, смотрели на путников настороженно и подозрительно. Не доверяли пришлым.
Правильно сделала умница Катарина, что не поверила мне. Я действительно ее обманула, вот только не сейчас. В Вольный город меня и впрямь привело важное дело. Но Маргерит – вовсе не мое имя. Звали меня иначе.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Три месяца спустя
Языки пламени взметнулись и опали, погаснув. После яркого света темнота казалась непроницаемой, но ноги отлично помнили путь, и за кулисами я оказалась за мгновение до того, как тишина взорвалась грохотом аплодисментов. Обессилено упала в потертое кресло в углу и с благодарностью приняла из рук молоденькой прислужницы Молли кружку. Теплый травяной отвар смягчил пересохшее горло, и я выпила его жадными глотками.
– Устала? – сочувствующе спросила Молли.
Я кивнула, хоть и знала, что последует за этим. Но толку скрывать собственную слабость? Все равно ведь не держусь на ногах после представления, и об этом известно всем в театре, от актерок до мыши, шуршащей в углу.
– А ведь могла бы жить в роскоши, – доверительно зашептала Молли. – Спать до полудня на пуховой перине, а сюда приходить, чтобы в ложе покрасоваться. Подумай хорошенько. Ты вон совсем бледная стала и исхудала – думаешь, я не замечаю? Это счастье, что такой человек обратил на тебя свое внимание! Да любая бы босиком побежала, позови он!
Я стянула черную бархатную полумаску, откинула голову и закрыла глаза. Этот разговор Молли затевала с завидным постоянством, не скрывая, что за мое согласие важный человек, торговец шелковыми коврами, посулил ей немалое вознаграждение.
– Станешь жить, как знатная леди, – продолжала она соблазнять свистящим шепотом – боялась, что кто-нибудь услышит и донесет владельцу театра.
За подобные речи тот и на улицу выгнать мог, ведь каждое мое выступление собирало полный зал. Мне удалось придумать нечто новое, неизбитое, а до свежих впечатлений горожане были жадны, словно неизбалованные дети. Конечно, рано или поздно у меня появятся подражательницы, но к тому времени я намеревалась уже достичь своей цели и покинуть театр.
Интересно, что сказала бы малютка Молли, знай она, что я и была знатной леди в той, прошлой жизни, до побега в Либертину? И спала на пуховой перине, вот только валяться в кровати до полудня мне никто не позволял. И носила платья из тончайшей шерсти, из мягкого бархата и даже из яркого восточного шелка, за который в моем родном краю платили золотом едва ли не по весу. И жениха отец подыскал мне знатного и богатого, вот только спросить моего согласия не удосужился. Но покинула родной дом я вовсе не из-за грядущего брака.
В Либертине привечают магов, о том известно всем. Не ставят клейма, не отдают в храм. Потому-то жрецы Трех Королевств дружно осуждают с амвонов Вольный город, а жителей его именуют нечестивцами и грозят им божественными карами. Вот только у Либертины свои небесные покровители, и они заботятся о вверенном им краем куда лучше, чем боги моей родины – о своем. О богатствах Вольного города ходят легенды.
Силы медленно возвращались. Я раскрыла ладонь и полюбовалась на крохотный дрожащий огонек. Молли тоже уставилась на него, словно зачарованная. Прежде одаренные маги в актерки не шли, брезговали, поэтому Огненная Магнолия и стала местной знаменитостью. Танцевать умеют многие, голосом меня боги наградили пусть приятным и мелодичным, но не самым звучным, зато представление с языками пламени неизменно приводило публику в восторг. Такого Либертина прежде не видала.
