Бансабира поглядела на телохранителя всего секунду и согласилась без колебаний. Сидеть здесь в одиночестве бесполезно, а с Гором и впрямь стоит поговорить без мечей и копий. Просто поговорить.
— Помоги мне, — велела танша, с трудом покидая подоконник, куда прежде ей помог взобраться Лигдам.
Женщина протянула руку в сторону стула, на спинке которого висел насыщенного голубого цвета халат, расшитый шелковыми белыми и золотистыми нитями. Сама себе такое танша вряд ли стала бы шить; эту одежду, несмотря на всю напряженность отношений, тану предоставила Джайя. Ниим помог госпоже одеться (Бансабира в очередной раз подметила, что халат коротковат на ее рост) и осторожно повел к выходу.
Весь путь Бану прошла сама, несмотря на ломоту в ногах, хотя иногда и приходилось опираться на Ниима. Охраны она взяла всего четыре человека: Ниима, Вала, Одхана и Шухрана. Когда проводник отворил перед ней дверь на террасу, тану, поразмыслив полминуты, велела страже зайти, но остаться у дверей.
Гор приказал заранее принести небольшой стол, пару удобных кресел, праздничной снеди и вина.
И уже ждал. Увидев Бану в красивом халате, украшенном затейливым росшивом по местному обычаю, он затаил дыхание и спрятал умиленную улыбку. Ну, когда он мог подумать, что вправду увидит ее такой?
Мужчина стоял, опираясь на парапет. Перебинтованный так, что края повязок были видны в вырезе свободной светлой рубашки. Гор повел рукой, делая приглашающий жест, но посредине него осекся и, скривившись, поспешно прижал руку. Раненое плечо не позволяло выразить широту души.
Бансабира приблизилась к парапету и тоже оперлась о перила, правда, в двух метрах от наставника. Гор не сокращал дистанции и не мешал молодой женщине наслаждаться зрелищем.
Город горел свадебными огнями: как звезды, повисшие в густоте небес, фонари мерцали на шпилях смотровых башен, нитью янтарных бусин оплетали окна Башни Звездочетов и царской Библиотеки, россыпью солнечных зайчиков засеяли здания казарм и городской архитектуры вдалеке, пышноцветьем одуванчиков рассыпались по зелени в саду. Небо отразилось в городе даже ярче, чем выглядело, подумала Бансабира, делая глубокий-глубокий вдох. Вид открывался и впрямь удивительный.
— Как твое самочувствие? — подал голос Гор.
Бансабира отвлеклась от созерцания нехотя: из берлоги, куда ее поселил этот змееныш, ничего подобного видно не было.
— Так же, как и твое, — отозвалась Бану. Обратилась к мужчине и спросила прямо: — Что ты устроил тут?
— Подумал, раз уж все празднуют, нам тоже надо.
— Если хотел праздновать, спускался бы в общую залу.
Гор бросил на Бану пакостливый взгляд и снисходительно вздохнул:
— Слушай, ну нельзя же в восемнадцать лет быть такой сварливой занудой.
Бансабира покосилась на наставника и издала какой-то непонятный звук. Потом еще один, уже больше похожий на смешок, и еще. А потом, задрожав плечами, расхохоталась от души. Гор, любуясь, заулыбался тоже.
— Пожалуй, — благосклонно согласилась танша и прошла к столу. Гор устроился в соседнем кресле.
— Бану, мы можем попросить кого-то из твоих юнцов помочь нам с вином? Я так понимаю, руки и плечи толково не служат сейчас никому из нас.
Бансабира оглянулась. Телохранители, тоже скривив рты в ухмылках, прислушивались, и, обводя их глазами, Бансабира с изумлением сообразила, что здесь, на террасе, только ее охрана. Она коротко глянула на Гора — тот поймал взгляд — и едва не открыла рот: он был совершенно безоружен.
— Шухран, — позвала танша. Мужчина сориентировался быстро. Разлил вино и встал за креслом госпожи. Гор предался процессу, потягивая напиток и наслаждаясь вечером: воздухом, видом с огнями и темными силуэтами башен, гомоном пирующих двумя этажами ниже, теплом родного человека. Бану попробовала, облизала губы, расплылась в усмешке.
— Если бы десять лет назад мне кто сказал, что я вот так буду сидеть с тобой непонятно где и праздновать непонятно что, я бы вырезала ему сердце.
— Ну, это вряд ли, — скептически качнул головой Гор. Бану выпрямилась в кресле и обернулась к собеседнику. Мужчине пришлось объясниться.
— Чтобы пробить человеку грудину и вынуть сердце, надо больше сил, чем у тебя было десять лет назад. Хотя я не отрицаю, что бедолаге непоздоровилось бы. В конце концов, ты дважды отняла человеческую жизнь еще до того, как я привез тебя в Храм Даг… — Гор вдруг замолчал, нахмурился и тут же просиял. — Слушай, Бану, никогда не думал об этом! Ты меня существенно опередила. Я впервые убил человека в двенадцать, а ты в семь!
— Мне что-то непонятно, почему это вызывает в тебе такой восторг? — отозвалась танша, вновь откидываясь на спинку кресла вместе с кубком.
— Мне нравится думать, что ты особенная, это же очевидно, — улыбнулся Гор, глядя на профиль молодой женщины.
— Флиртовать тебе удается не в пример хуже, чем убивать.
Гор тоже откинулся на спинку кресла и взял философский тон, поддерживая ученицу.
— Мы оба мало смыслим в отношениях по понятной причине.
— И иногда это сказывается роковым образом.
Гор повел головой в сторону Бану, будто хотел что-то спросить, но замолчал, не в силах ни подобрать вопрос, ни осознать признание. На языке осело неприятное чувство горечи, по гортани когтем собственника царапнула обида.
