Виктор Сергеевич Серов, одетый в уютный домашний халат, намазывал масло на хлеб. Завтракал он обычно поздно — около десяти часов утра, потому что рано утром на выставки мало кто ходит, редакции искусствоведческих журналов начинают работать с полудня, да и пресс-конференции рано утром никто не проводит.
Серов был в прекрасном расположении духа: вчера редактор сообщил ему о том, что издательство подготовило оригинал-макет его книги о русском авангарде 1920-х годов, а крупный отечественный вуз пригласил его прочитать цикл лекций по основным направлениям современного монументального искусства.
Сегодняшний день у Виктора Сергеевича был свободным, только вечером Серову предстояло отправиться на радиостанцию и перед микрофоном дать интервью Сашке Борисову — своему давнему приятелю, который после окончания журфака и долгих мытарств бросил якорь на радиостанции «Время».
Дверь в столовую распахнулась.
- Доброе утро, пап, - приветствовала Виктора Сергеевича его дочь Илария — двадцатисемилетняя женщина с тёмно-русыми, чуть ниже плеч, волосами.
На её ярко-жёлтой тунике-платье были изображены два красных извивающихся дракона на фоне стеблей бамбука, над которыми парили фиолетовые и лазоревые бабочки. На шее Иларии висел целый ворох из деревянных и пластмассовых бус.
На её правом запястье красовался яркий браслет из кожи и вощёного шнура с подвешенными к нему тремя металлическими слониками.
Глядя на дочь, Серов нахмурился, но не выдал своего недовольства её внешним видом.
- Доброе утро, Илария, - кивнул Виктор Сергеевич, не отрываясь от своего занятия.
Илария села за стол, придвинула к себе блюдо с омлетом и отодвинула его обратно.
- Что-то не так? - спросил Серов дочь.
- Аппетита нет, - вздохнула Илария, - я лучше какао выпью.
Она налила себе какао и пригубила стакан.
- Ты вчера допоздна не давала мне спать своим варганом, - сказал Виктор Сергеевич как можно более ровным тоном.
- Ты ничего не понимаешь, - ответила Илария и поставила стакан перед собой. - Варганная музыка - это классика этнического жанра. Вот послушай.
Она достала из кармана варган и принялась на нём тренькать. Виктор Сергеевич с досадой бросил нож на стол.
- Меня уже тошнит от твоего варгана, - воскликнул Серов, всё ещё пытаясь оставаться спокойным. - Я устал от твоих народных инструментов и от твоего этно!
Он потыкал пальцем в бусы и в браслет на запястье дочери.
- Посмотри, сколько на тебе навешано! - начал горячиться Виктор Сергеевич. - Ты же как рождественская ёлка, только звезды на голову не хватает!
- Пап, не начинай опять, - поморщилась та, - иначе мы с тобой снова разругаемся.
- Илария, ты выглядишь как дешёвая хиппушка, - возвысил голос искусствовед, - целыми днями тренькаешь своим варганом, стучишь на индийском барабане. Как его?
- Табла, - подсказала она.
- На табле своей.
Илария отодвинула стакан с какао и сжала зубы.
- А ты со своими картинами и инсталляциями отошёл от реальной жизни! - парировала она. - Крутишься только со своими художниками. Ты весь в искусстве, подумать только! - Илария подняла руки к потолку. - Чем моё искусство хуже твоего? Или тебя раздражает, что наша мама тоже увлекалась этноэкзотикой?
- Вот, точно: ты в мать! - вскочил из-за стола Серов. - Она с головой ушла в свои этноэкспедиции: Непал, Камбоджа, Филиппины. В одной из них она и погибла.
- Она бы не погибла, если бы в тот момент ты был с ней рядом! - закричала Илария. - А ты ковырялся со своими картинами и организовывал очередную выставку.
- Если бы я не ковырялся со своими картинами и не организовывал выставки, твоей матери не на что было бы ездить в дальние страны! - закричал отец. - На всё нужны деньги, дорогая, а твоя мать их зарабатывать не умела. Она умела только их тратить.
- Пап, не строй из себя благодетеля! - отмахнулась Илария. - А то получается, что весь мир крутится только благодаря твоей жертвенности - великого Виктора Сергеевича Серова!
- Не передёргивай! - снова закричал отец и, заложив руки за спину, зашагал по столовой. - И прекрати свою демагогию! Ты же знаешь, что я не это имел ввиду!
Виктор Сергеевич пыхтел несколько секунд, нервно проводя рукой по шевелюре. Наконец, он сделал над собой усилие.
- Илария, доченька, - сдерживая гнев, проговорил он. - У тебя прекрасное образование: ты окончила колледж декоративно-прикладного искусства и Строгановку. У тебя все возможности для движения в профессии. В конце концов, среди галеристов и искусствоведов я - непоследний человек. Я мог бы тебе помочь.
- Да я уже видеть не могу твои галереи и твоих галеристов! - взорвалась Илария. - У каждого человека своя индивидуальность, которую нужно учитывать. Этно - это моё!
Виктор Сергеевич с досадой хлопнул ладонью по столу и наклонился над дочерью.
- Мне надоели твои фантазии, - вновь закричал он. - Всё должно иметь предел! Займись настоящим делом, зарабатывай деньги, а не побирайся со своими дружками в подземных переходах, играя на дудочке и на варгане. Если бы я тогда не дал деньги твоей матери на очередную поездку, она была бы жива.
Илария вскочила из-за стола и, набычившись, встала перед отцом, гневно раздувая ноздри.
