Порывы тёплого ветра раскачивали высокие пальмы, ночной воздух перебирал их перистые листья. Таинственный шелест то усиливался, то ослабевал. Ущербный лунный диск заливал бледным сиянием густую зелень. Белые цветки акаций выделялись в ночной мгле туманными пятнами. Благоухание дремлющих цветов привлекло внимание ночных бабочек и мотыльков.
Большие жуки, низко жужжа, силились пристроиться на вожделенное соцветие. Иным это удавалось. Другие склоняли цветок книзу и соскальзывали под собственной тяжестью. Сложив крылья, они возобновляли тяжеловесные попытки.
Сквозь циновку сочился безразличный ко всему лунный свет. С той стороны толклись разъярённые москиты: они не могли проникнуть через непреодолимое препятствие на пути к желанным человеческим телам, насыщенным тёплой и сладкой кровью.
Свечи дугой окружали жертвенник. Их отблески играли и переливались на бамбуковых стенах. Маленькие огоньки, потревоженные сквозняком, вздрагивали. Тогда страшные маски на стенах будто приходили в движение, корчили рожи и подмигивали.
Джар Брахтар передёрнул плечами:
- Невесело у тебя!
Луайканида не ответила и не удостоила гостя взглядом. Колдунью поглотил таинственный ритуал, смысл которого был известен ей одной. Брахтару оставалось наблюдать за движениями женщины.
Шетлсу боролась со сном. Змея, нарисованная на её лбу, свернулась в чёрный клубок. Она словно оживала от вспышек жертвенного огня. Голова девочки клонилась на грудь. Шетлсу вздрагивала, открывала замутнённые сном глаза и, ничего не понимая, таращилась на колдунью.
Луайканида сыпала в пламя серый порошок. Его частички краснели и через мгновение рассыпались яркими звёздочками. В такие моменты губы ведьмы улыбались. Прядь волос падала на её лицо, усиливая зловещее выражение. В душу Брахтара закралось сомнение: может, он напрасно сюда пришёл?
- Итак, какую помощь хотел получить господин? - голос Луайканиды прозвучал так отчётливо, что с её юной помощницы соскочила сонливость.
- У меня проблема с женщиной, - произнёс джар.
Луайканида посмотрела в огонь. Молчание затянулось.
- Ты говорил, что хочешь получить помощь, - напомнила она. - Это так?
- Да. Я хочу, чтобы ты приворожила её.
Луайканида жутковато улыбнулась.
- К тебе, разумеется?
- Разумеется, - кивнул Брахтар. - Мне не нужна любовь этой женщины, и я не хочу любить её. Я хочу, чтобы эта женщина нуждалась во мне и принадлежала мне.
- Ты не хочешь любви, джар? - подняла брови колдунья. - Ты не хочешь увидеть улыбку Йараманги?
- Не хочу! - воскликнул Брахтар. - Любовь властвует над человеком, а я сам намерен властвовать.
- Девочка, подай-ка мне книгу, - попросила Луайканида племянницу.
Шетлсу поднялась на цыпочки и сняла с полки толстенный фолиант в потёртом кожаном переплёте. Луайканида зашелестела страницами. Она вела пальцем по строчкам, шевеля губами.
- Что у тебя есть, джар, в чём она может нуждаться? - спросила колдунья.
- Ты задаёшь много вопросов! - прикрикнул Брахтар.
Луайканида возвела на него спокойный взгляд.
- Я намереваюсь исполнить твоё желание, джар. Ты же сам просил помощи?
Брахтар остыл так же быстро, как и взорвался. В конце концов, ступив на какой-то путь, надо идти по нему до конца.
- Итак, - повторила колдунья, - что у тебя есть, в чём она может нуждаться?
- Я - мужчина, - возвысил голос Брахтар. - Для неё этого достаточно.
- Мужчин много, - словно раздумывая, проговорила Луайканида.
- Мне не нужна её любовь! - в нетерпении выкрикнул Брахтар. - Что ты можешь сделать?
- Я внушу ей страсть. Ты готов к этому?
- Почему я? - удивился джар.
- Я не знаю твоих целей, - объяснила колдунья, - но имей ввиду, что наведение страсти может привести к тому, что чужая страсть уничтожит тебя, - страсть, к которой ты не имеешь никакого отношения.
Брахтар смутился. Ему и в голову не приходило, что грязная ведьма может иметь наглость говорить с ним, джаром, на равных, да ещё влезать в тайники его души. Какие силы стоят за ней?
Луайканида подкармливала огонь новыми порциями порошка. Дым серым одеялом полз по полу и взбирался к окну. Сизая пелена двигалась лениво и сонно. Потрескивание искр, медлительные движения женщины, застывшие конусы пламени свечей сковывали волю Брахтара. Его веки тяжелели, и любое слово давалось с трудом.
Колдунья, казалось, забыла о его присутствии, отдавшись магическому церемониалу. Огонь завораживал. Брахтар сбросил наваждение.
- Делай, что говорят! - не выдержал он.
Шетлсу покосилась на гостя: силы тьмы одолевают даже джаров!
- Как её зовут? - спросила колдунья.
- Имя обязательно?
- Силы тьмы должны знать в кого вонзить жало.
- Клеама, - выдавил Брахтар.
- Ты готов к тому, что страсть может обернуться против тебя? - спросила Луайканида. - Никто не любит тех, кому не нужна любовь.
- Да, да, я готов, - закричал мужчина. - Что ты ещё хочешь знать?
- Не надо раздражаться, джар, - всё так же глухо промолвила колдунья. - Шетлсу, девочка моя, принеси воск.
Луайканида размяла желтоватую массу. Нервы Брахтара были на пределе. Когда человек решается на такой поступок, он хочет, чтобы всё закончилось поскорее, но так получается редко.
Время растягивается, и будто патока обволакивает действительность. Мысли проносятся быстрыми всплесками. Воображение разворачивает новые картины, от созерцания которых делается страшнее. Горло пересыхает.
