Читать онлайн полностью бесплатно Юрий Темирбулат-Самойлов - Интернатские. Мы – интернатские

Интернатские. Мы – интернатские

В трилогии «Интернатские» автор не просто описывает малоисследованный современниками пласт общественной жизни – неоднозначную действительность в советских школах-интернатах 1960-х и 1970-х годов, но и на примере судеб героев анализирует сложнейшие нюансы порывов человеческой (и не только) души в критических, «цейтнотных» ситуациях.

Книга издана в 2023 году.

СЫЩИК СО ШВАБРОЙ – СОРАТНИКИ

(ретроспектива)

– Смирно, кому говорят! – больно хлестанули похожей на учительскую указку палкой по голому животу одного из шеренги шестиклассников, стоявших с поднятыми вверх руками у стены коридора спального корпуса школы-интерната № 13.

Ночная няня по кличке «Швабра» прохаживалась, подбоченясь, вдоль строя. Эта высоченная как макет пожарной каланчи и сухая как палка-заготовка под черенок лопаты или швабры (откуда, надо понимать, и кличка), мелкоголовая узкоплечая женщина с постепенно расширяющейся книзу фигурой и гораздо более широким, чем плечи, но костлявым до невозможности задом, в сморщенных хлопчато-бумажных чулках и огромных мужских ботинках на толстой подошве, в другое время вызвала бы у пацанов один только издевательский смех, и ничего кроме смеха. Но в данный момент им было не до веселья – кривая блуждающая ухмылка на её бесцветном лице не обещала ничего хорошего.

– Сейчас вы у нас, голубчики, узнаете, что значит – Родину любить! Будете тянуть руки к небу до тех пор, пока не начнёте просить прощения за бардак, который здесь устроили. А кто будет шибче всех упрямиться – встанет ещё и на колени, да на горох! У нас есть горох, Марь Филаретна?

– Сколь хошь, Петровна! – сидевшая напротив строя на подоконнике с «беломориной» в жёлтых прокуренных зубах сухонькая, с синюшным лицом и большим сизым, в прожилинах, носом старушонка, вторая няня, плотоядно хихикнула. – К послезавтрему, к первому сентябрю будут как шёлковые, мозги фулиганью энтому прочистим! Ишь, раздухарились… думали, раз

первые приехали, так – ерои. Хрен! Полюбют Родину, куды денутся…

В строю по стойке «руки в гору» изнывали семеро приятелей-одноклассников, по окончании прошлого учебного года сговорившихся, что к началу следующего, то есть нынешнего шестого класса съедутся в интернат хотя бы за сутки-двое до первого сентября и пообщаются вдоволь в более-менее свободной обстановке, пока мало народу и воспитательского надзора – накупаются-наныряются в Большом Голодностепском канале, пошастают по совхозным бахчам, наведаются в виноградники…

Сначала, к удовлетворению друзей, всё шло как по маслу. Один раз, правда, сразу после очередного удачного рейда на бахчу, где досыта наелись арбузов и дынь и прихватили немалую толику добычи с собой, они чуть не попались в руки выследившего их старшего воспитателя по кличке «Сыщик» (тот и впрямь обладал выдающимися способностями, позволявшими точно и безошибочно вычислить кого угодно в любой шалости), но сумели благополучно удрать, побросав трофеи. И, когда наступила та памятная, с тридцатого на тридцать первое августа ночь, вдохновлённые удачно прошедшим днём пацаны, наговорившись по душам, но не имея ни малейшего желания отходить сразу после отбоя ко сну, начали, как это у них водилось и раньше, когда дежурные воспитатели и няни уходили, беситься, что называется, во всю ивановскую.

Одной из любимых полуночных мальчишьих игр в их возрастной группе, как и во многих других, за исключением, пожалуй, самых младших, была в этом интернате «конница». Разбившись на пары, изображавшие из себя один коня, а другой всадника, забравшегося «коню» на хребет или даже на плечи и взявшегося одной рукой за нахлобученную на голову в качестве щита и шлема одновременно подушку, а другой ухватив завязанное смоченным затем в воде узлом (для веса) полотенце, используемое как колотушка-палица, «конники» начинали жаркую битву. Каждый «всадник» мнил себя красноармейцем, со всей пролетарской ненавистью изничтожавшим «белую буржуйскую сволочь». Тишины от таких игрищ ожидать было, естественно, трудно. На том, как обычно, и погорели. И вот теперь, превозмогая боль в плечевых суставах, все семеро понуро стояли пред грозными очами упивающихся законной своею властью над изобличённым «фулиганьём» злорадствующих старушек.

Братья Павлуха и Митяй по кличке Пожарники, Колюха Академик, Талгат Дылда и Миха Чечен были в себе уверены и настроились держаться до последнего, чего бы это ни стоило. А вот Рыжий и Сундук, чьи подлинные имена и упоминания-то теперь недостойны, сломались, считай, сразу. Не выдержав и четверти часа, одновременно, как сговорившись, заныв и унизительно прося у нянечек прощения, они были тут же отпущены теми с миром, и улеглись спать.

Зато остальным досталось по первое число! Чечен, самый малый из всех ростом, но обладавший наиболее ершистым и воинственным нравом, пал жертвой суровой старушечьей расправы первым. Когда Швабра с издёвкой взяла его за подбородок и ехидно осведомилась, как это в такой мелкой «мухе-цокотухе» помещается столько дерьма, он со скоростью мангуста вцепился зубами в её руку, да так, что Швабра взревела от боли. И – мгновенно оказался лежащим на полу и нещадно избиваемым.

Подустав, старушки скрутили извивающегося как змея Миху, и с силой, добавив вдогонку ещё пару-другую пинков, затолкнули его в ближайшую, никем пока не заселённую спальню, заперли дверь на ключ. Из спальни тут же донёсся звон разбиваемого стекла. Кинулись Швабра с Марией Филаретовной в комнату, а Чечена и след простыл, несмотря на то, что это был всё-таки второй этаж, да вдобавок ко всему – ночь на дворе.



Другие книги автора Юрий Темирбулат-Самойлов
Ваши рекомендации