Перед тем, как уйти, Они приказали нам молчать. Мерцала лампочка, одинокое око пустоты. Холод и страх. Они говорили много, Они сказали нам оставаться здесь, но мы боялись, мы хотели плакать, но сдерживали себя. Кусая губы. В бункере царила темнота, и лишь редкие взрывы лампочки освещали Их усталые лица. Мне было тогда 10 или 11 лет. И я стоял позади всех и смотрел в пол. Бетонный пол и бетонные стены – мир, который я знал, ограничивался этими двумя стихиями. Кто-то тихо заплакал.
Они простились с нами и скрылись за дверью.
Они не вернулись.
И мы молча сидели, прижавшись друг к другу. И дрожали, то ли от холода, то ли от страха. Никто не проронил ни слова. Тишина гудела в ушах и стальным шурупом ввинчивалась в голову. Мы сидели вечность, забытые, покинутые, и ждали.
Мы ждали, что Они придут за нами.
Иногда тишину нарушали крысы. Они пробегали где-то рядом, но в полумраке ничего нельзя было разобрать.
И лишь голый бетон, сумрак, холод и одиночество.
Потом последняя вспышка лампочки на мгновение съела мрак бункера. И все потухло.
И в лицо ударила тьма. Казалось, она проникла внутрь вместе с воздухом. Стало жутко. Я тер кулаком глаза, но ничего не видел, кроме сплошной черной стены. Мы еще теснее прижались и продолжили все так же сидеть, погруженные в свои мысли.
Конец ознакомительного фрагмента.
