Стаська ликовал. А заодно с ним вприпрыжку по всей избе радостно изображала экзотический дикарский танец его меньшая сестрёнка Танька. Наконец-то!.. После серии обстоятельных семейных разговоров, посвящённых обсуждению «текущего момента», составлению и корректировке «планов передислокации» родители решились-таки на очередной переезд, даже не обустроив, как следует, заселённого ими недавно здешнего жилища. И переезжать они собрались не куда-нибудь на соседние курильские, открытые всем ветрам острова Итуруп или Шикотан, не в портовые города-пристани Находку или Дудинку и даже не в «материковые» Магадан или Воркуту, которые мало что изменили бы в жизни семьи по той простой причине, что во всех этих местах она уже хоть по нескольку месяцев, да пожила, и ничего такого уж ошеломительно-счастливого для себя там не нажила, а – смотри ширьше и глыбже!.. – совсем уж на «большую землю» навострились Дьячковы, в самый-самый географический центр нашей необъятной страны, как разъяснила первокласснику Стаське школьная учительница, она же директриса Матрён-Ванна…
Радовался Стаська в полный унисон приподнятому настроению целеустремлённо-бодрого отца и энергично упаковывавшей пожитки матери. Но… не то чтобы невзлюбили Дьячковы этот живописно раскинувшийся на морском берегу среди реликтового дальневосточного леса посёлок, в котором они без году неделя как появились, и из которого так непонятно скоро заспешили вдруг уехать… наоборот даже, нравилось им тут, очень нравилось… особенно детям – Стаське с Танькой, да вот… неудержимая, понимаете ли, тяга к перемене мест была необычайно густо заквашена смолоду в крови скорого на подъём главы этого семейства и такой же неугомонной его супруги, готовой без лишних слов в любую минуту, как любимому приспичит-заблагорассудится, собираться в путь-дорогу хоть к чёрту на кулички.
Ничто, конечно, не мешало Дьячковым пообстоятельнее прижиться как во всех местах до этого, так и здесь, среди бесхитростных нравом, насколько суровых воспитанием, настолько же и доброжелательных в общении людей, да в добротной, не более года назад срубленной избе, которую выделил им директор местного рыболовецкого колхоза, тем более что и трудовая занятость обоим супругам нашлась по душе: она устроилась на непыльную и неголодную «интеллигентно-педагогическую работу с юным поколением» – нянечкой в детском саду, он подвизался на «культурно-просветительском фронте», оформившись на нетрудную физически и нескучную в остальном должность – киномехаником при колхозном клубе… да вот, пожалуй, из-за этого «киномехаником» и случилось форменное баламутство, иначе не скажешь, старшего Дьячкова, с величайшим энтузиазмом поддержанного в таком легкомысленном начинании остальными домочадцами.
А не произошло, в общем-то, ничего особенного… просто новый киномеханик в его лице отнёсся к подбору репертуара художественных фильмов для ежевечернего показа в поселковом клубе с большей, чем предшественники, добросовестностью, если не сказать с любовью. Не подхватывал он слепо в районном Доме культуры подряд что дают, а выбирал тщательно, как можно интереснее, разнообразнее, без повторов просмотренного когда-то, возможно и не один раз, местным зрителем. Ну, и поромантичней конечно, не без этого, чтобы доставить зрителю, молодому да мечтательному в первую очередь, наибольшее удовольствие.
И попался ему как-то на глаза при очередном таком подборе только-только выпущенный в прокат весёлый музыкальный фильм про московские Черёмушки, да тут же ещё один похожий, даже повеселее, смешной в некоторых местах до слёз – со знаменитыми на всю страну юмористами Торопунькой и Штепселем1 в главных ролях, которые как будто бы ехали, ехали в своём отцепленном тринадцатом вагоне всё туда же, в Москву, где эти самые Черёмушки находятся… умора!.. И привёз он оба фильма в свой посёлок. И так завлекательно те фильмы (особенно первый) рассказывали о счастье человеческом, не забывая, однако (особенно второй), попутно бичевать отдельные недостатки нашего замечательного в целом общества, показывали строящиеся суперсовременные, комфортабельные не только отдельные дома, но и целые микрорайоны, довольных жизнью новосёлов в них, что прямо захворал Дьячков, как магнитом влекомый жилищным раем, увиденным на пробном просмотре выбранных фильмов. А вслед за ним, уже после просмотра публично-массового, той же хворью занедужило и немалое число других поселковых жителей-зрителей, не вышедших из того возраста, в котором не зазорно, право слово, и погрезить о далёком…
Удалось и нашему Стаське посмотреть оба фильма, которые отец-киномеханик, чтобы одним махом вдвойне порадовать поселкового кинозрителя, рискнув взять на себя такие полномочия, решил прогнать одним сеансом как двухсерийный. Пришлось Стаське, правда, пожертвовать для этого несколькими часами игр на свежем воздухе и заблаговременно выучить заданные на дом уроки, а затем минимум за полчаса до начала сеанса отчитаться в этом перед строгим экзаменатором – матерью. Зато – результат налицо: мамка, покорённая такой, словно скопированной у отца, целеустремлённостью сына, отказать ему не смогла и без малейших возражений отпустила на весь вечер в клуб. Стаська, не будь плох, с гордым видом, как зритель уже в некоторой степени взрослый – семь лет всё-таки стукнуло – купил у пышно-усатого кассира-контролёра дяди Вани двойной билет по пять копеек за штуку (для несолидной же мелюзги до семи лет
