Мутер выходила замуж в шестой раз, но упорно называла себя «новобрачной». По случаю торжества маленькую церковь Крови Христовой, расположенную на углу у зеленого сквера, пышно украсили белыми цветами и лентами, а когда священник деликатно объявил, что жених теперь может поцеловать невесту, я, сидевшая в первом ряду, была так растрогана, что даже закурила.
– Ты испортила лучший день в моей жизни! – кричала потом мутер, стоя в модном белом платье от Дианы Фрай на церковных ступенях и потрясая красивым букетом нежных лилий, пока смущенные гости длинными ручейками стекали вниз по обе стороны от нас. Штефан, мой очередной отчим, нервно курил под деревом и делал вид, что занят с кем-то беседой.
Я хотела напомнить мутер, что до этого у нее было уже пять точно таких же «лучших дней в жизни», а ее новоиспеченный муж всего-то на семь лет меня старше, а значит, она вполне могла бы быть матерью и ему, но потом передумала. Зачем зря тратить воздух? И я снова закурила. Она выхватила из моего беспечного рта сигарету, бросила под ноги и резко втоптала белоснежной атласной туфлей прямо в бетонную ступеньку с надписью «Бог тебя любит». Думаю, в тот момент ей ужасно хотелось и со мной сделать то же самое.
Первую брачную ночь молодожены, как и положено, провели в номере-люкс отеля, предоставив меня самой себе, а на следующее утро я проснулась от звуков подозрительной возни в доме. Мстительная мутер, надолго затаившая обиду за испорченную свадьбу, явилась, чтобы захватить вещи перед путешествием в медовый месяц и заодно «обрадовать» меня.
– Даже не думай, что ты останешься одна на целых четыре недели! – безапелляционно сообщила она, притопывая ногой и уперев руку в тонкую талию, подчеркнутую элегантным летним брючным костюмом. Глубокий синий удивительно шел к ее глазам. – Я тебя знаю! Только отвернись, как ты вляпаешься в какую-нибудь историю.
– Мам, я уже взрослая, почти как твой муж, – уныло отозвалась я, – я же школу окончила!
– Вот именно! – свела она к переносице идеально откорректированные брови. – Ты только что окончила школу и должна была давно уже выбрать колледж или университет и отправить туда документы. Ты это сделала?
Я растерянно сунулась рукой в карман дурацкой пижамы с медведями и пощупала пустоту.
– И не вздумай больше при мне курить! – взбитые каштановые кудри мутер гневно заколыхались над плечами. – Что ты за наказание на мою голову, Саманта Шоу! Совершенно не думаешь о собственном будущем. Меня не любишь.
Голос ее задрожал и стал чуточку выше. Я тупо разглядывала квадратики плитки под своими босыми ногами.
– Сюсечка, вот эти сумки в углу тоже брать? – раздался из глубины коридора голос Штефана. Общения со мной он старательно избегал. Наверное, потому, что еще в церкви я украдкой показала ему средний палец, предпочитая сразу расставить точки над i в наших отношениях.
– Конечно, Пусик! Я их специально поставила на виду! – совершенно другим, бодрым и воркующим голосом откликнулась мутер.
Я мучительно скривилась, и она снова обратила на меня свой гневный взор:
– Ты до сих пор как ребенок. Нужно, чтобы за тобой постоянно присматривал кто-то из взрослых. Собирай вещи, я отвезу тебя в аэропорт. Поживешь немного у дяди, может, ума наберешься.
– У какого еще дяди? – вскинула я голову, потому что совершенно не ожидала такого поворота событий.
– У брата Терри, – пояснила мутер, презрительно поджав ярко накрашенные губы. Она всегда так делала, когда заговаривала о моем отце или о ком-то из остальных бывших. – Других родственников-то мы, к сожалению, не имеем. Я пыталась связаться с твоим так называемым родителем, чтобы попросить взять тебя на время, но оказалось, что он нашел себе какую-то чернозадую и умчался с ней на Маврикий. Вы с ним одного поля ягоды, безответственные прожигатели жизни, зачем только я тебя от него родила! – Она перевела дух от негодования. – К счастью, Джоэль ответил за брата и сказал, что с радостью за тобой присмотрит. Я собрала твои билеты и документы, а ты прихвати что-нибудь из вещей и поторопись: счетчик у такси уже мотает.
– Мне не пять лет, чтобы за мной присматривала какая-то нянька, – проворчала я, ощущая, как к горлу подкатывают предательские слезы. – Тем более, незнакомый мужик.
– Джоэль не незнакомый мужик, а брат твоего отца, – отрезала мутер, пристальным взглядом пикирующего орла одновременно отслеживая, как Штефан, одетый в спортивные шорты и футболку, туго обтянувшую его атлетическую фигуру, пыхтя и раздувая щеки, таскает к выходу сумки. – По телефону он показался мне очень сердечным человеком.
– А в глаза-то ты его хоть раз видела? – похолодела я.
– Саманта Шоу! – прикрикнула она и махнула рукой, пресекая все возражения. – Я достаточно пожила на свете, чтобы разбираться в людях! И для этого мне не обязательно видеть их в глаза. Постарайся не докучать Джоэлю и вести себя в гостях нормально. Хотя кому я это говорю: ты понятия не имеешь о том, что такое нормально и как себя вести.
Она с осуждением качнула головой, поправила на шее газовый шарфик и, стуча каблуками, посеменила за Штефаном, на ходу довольно громко пробормотав под нос:
