Сегодня Кэтрин приехала не просто поболтать, и хорошо знавшая подругу Грейс чувствовала, что ее ждут какие-то новости. Закончив с приветствиями, Кэти, наконец, перешла к главному.
- Надеюсь, ты не забыла, что через неделю мне исполнится восемнадцать лет!
Конечно, Грейс не могла этого забыть и уже приготовила подарок – расшитый собственными руками тонкий батистовый пеньюар, на который ушло все ее свободное время и накопления за последние пять месяцев. Поэтому она лишь кивнула, с некоторой тревогой ожидая продолжения. Ее опасения оказались не напрасны.
- По этому случаю мой отец устраивает грандиозный бал, и я думаю, мы с тобой славно повеселимся!
- Но, Кэти, дорогая - Грейс уже не однажды отклоняла подобные предложения, однако, ей каждый раз было неприятно говорить это. – Ты ведь знаешь, мне не место на балу…
- Знаю-знаю, не начинай сначала! Восемнадцать лет бывает только раз, и ты должна сделать мне этот подарок как лучшая подруга и…
- Добродетельная христианка, – закончила за нее Грейс. – Сколько лет ты заставляешь меня делать то, что я считаю неправильным, взывая к моей добродетели? Пожалуй, мне стоит для разнообразия побыть плохой христианкой и отказать тебе хотя бы раз! И потом, твои отец и мать и на порог-то меня не пустят!
Кэти надулась, впрочем, не всерьез – в душе она не сомневалась в своей победе, ведь свои главные карты она еще не открыла.
- Матушка, конечно, сделала кислую мину, но в мой день рождения я вольна делать все, что захочу. А отец сказал, что ты такая красивая, и у тебя приличные манеры, так что, ты украсишь собой любое общество. Никто, глядя на тебя, не подумает, что ты живешь в деревне и растишь овощи! Надо только надеть перчатки, чтобы скрыть руки, и тебя не выдадут ни осанка, ни речь.
Кэти была права. Вольно или невольно, но Грейс тянулась за подругой, стараясь научиться правильно ходить и говорить, прочитала не меньше книг, чем Кэтрин, прекрасно пела и ездила верхом и даже знала все модные танцы – оставшись вдвоем, девочки часто кружились в танце под собственное пение. Грейс не умела только рисовать и играть на инструментах, чтобы считаться в обществе образованной леди. Зато какая образованная леди сумеет приготовить дешевый и вкусный обед или вырастить тыкву размером с чайный столик?
Грейс поняла, что Кэти готовилась к этому разговору и предусмотрела все возражения, тем более, что подруга продолжила:
- Словом, я предупредила мать и отца, что ты будешь самой дорогой моей гостьей! Всем остальным мы скажем, что ты наша дальняя родственница, специально приехавшая на мой день рожденья!
- Я не люблю лгать, Кэти, и потом, одним неосторожным словом я могу выдать себя и опозорить твою семью, - не сдавалась Грейс.
- Пустяки, ты слишком умная, чтобы сболтнуть лишнего, и потом, на балу будет не до этого… Танцы, кавалеры, роскошный ужин – подумай, Грейс, как редко в нашем доме устраиваются настоящие праздники, мама ведь часто болеет…
Графиня Бьюмонт, действительно, мучилась болезнью легких, от которой умерла ее старшая сестра, и страх, что болезнь перейдет по наследству к дочери, усугублял ее страдания. Грейс знала об этом и всегда старалась поменьше огорчать подругу, нередко даже в ущерб собственным принципам, как сейчас, когда ей приходилось снова уступать настойчивости Кэтрин.
- Допустим, это действительно будет чудесно, но мне совсем нечего…
Договорить она не успела, Кэти с торжествующей улыбкой выскочила из-за стола и выбежала на улицу. Перед домом ее, как и подобает, обычно ожидал грум с лошадьми, но Грейс только сейчас увидела в окно, что подруга приехала в коляске, и в ней сидит горничная. В руках Пенни держала огромную коробку бежевого картона, украшенную большим бордовым бантом. Грейс наблюдала, как Кэтрин что-то сказала ей, и Пенни осторожно подала хозяйке тяжелую коробку. С трудом держа ее маленькими ручками, Кэтрин поспешила обратно в дом, и Грейс бросилась ей навстречу, чтобы помочь. Совместными усилиями коробка была водворена в гостиную, и Кэти с выражением радостного предвкушения предложила подруге:
- Открой, Грейс!
Грейс и без того уже знала, что в коробке. Платье. Конечно же, Кэти не могла не подумать о том, что Грейс наденет, если уж позаботилась даже предупредить своих родителей о том, что она будет на балу. Кэтрин часто предлагала подруге купить ткани и сшить хотя бы одно модное платье – статная фигура Грейс заслуживала элегантной оболочки. Но мисс Эттон каждый раз отказывалась, довольствуясь скромными платьями неброских цветов с неширокой юбкой и маленькими рукавами.
Но на этот раз мисс Бьюмонт не стала давать советы подруге, а сама позаботилась о ее наряде для бала. Модистке пришлось работать, не снимая мерок, но Кэти устроила так, чтобы она взглянула на Грейс и смогла составить представление о девушке, которая будет носить это платье.
Скрепя сердце, Грейс развязала шелковые ленты и сняла с коробки крышку. Какой-то холодок пробежал по ее телу, и она едва не пошатнулась от восхищения и чего-то еще, похожего на страх. Внутри было все, что требуется хорошенькой девушке для ее первого бала!
В коробке лежало темно-розовое платье, украшенное искусной вышивкой шелковой нитью и бисером, с пышной юбкой и самыми модными рукавами. К платью прилагались бальные перчатки, блестящие лаковые туфельки в тон, крошечная бордовая сумочка-мешочек для разных дамских мелочей и такого же цвета веер.
