Аня продиралась через лесную чащу почти в кромешной темноте. Ночи уже стали темными, и, хоть рассвет совсем скоро, в лесу все равно быстро не светало, особенно в таком густом и влажном. Ноги Ани то и дело скользили по камням, несколько раз пришлось карабкаться вверх в обход очередной скалистой возвышенности. Координаты, которые скинул ей Павел, вели в труднодоступное для человека место. Даже самый отчаянный турист, любитель суровых ландшафтов и опасных маршрутов, не забрел бы в такую даль.
Когда Павел позвонил ей в полночь, Аня сразу поняла – случилось что-то плохое. Она не задавала вопросов, знала, что скоро все увидит своими глазами. Но голос Павла, такой непривычно сухой и ровный, говорил сам за себя.
– Ты должна приехать, – сказал он, едва девушка ответила на вызов. – Я скину точное место. Машину оставишь у дороги, дальше только пешком. Будь осторожна в лесу. И поторопись.
Вот и все, что он сказал.
И Аня торопилась, мчала по узкой дороге, каким-то чудом впихнутой в лесную чащу, не жалея новенький внедорожник. Он стонал и корчился в муках, подпрыгивая на многочисленных кочках, царапая блестящие бока о жесткие ветки. Как и советовал Павел, в конце концов Аня бросила машину на обочине и отправилась пешком. Никакой внедорожник не проехал бы дальше.
Голоса она услышала раньше, чем увидела знакомых людей. Или почти людей, но какая разница? Сами себя они упорно считали людьми, ведь человеческого в них больше, а это самое важное.
Ориентируясь на голоса, девушка ускорила шаг и вскоре выбралась на ровный освещенный участок. Кто-то расставил по сторонам мощные фонари, все они были направлены на пару крепких сосновых стволов, расположенных напротив друг друга. К деревьям было привязано что-то, со своего места Аня хорошо видела веревку и неясные тени, выглядывающие из-за дерева.
Ровность участка оказалась обманчивой, ноги девушки сразу утопли в болотистой почве, но Аню это не волновало, взгляд девушки был прикован к освещенным прожекторами деревьям. Сухой голос Павла, эти координаты и бьющие в лес фонари… Аня уже почти бежала, рискуя поскользнуться и оказаться в болоте по самые уши. Лишь бы не дети, только бы не они! Наконец, девушка присоединилась к остальным, обошла закрывающее обзор дерево.
И перед глазами предстала воистину жуткая картина.
Двое, привязанные к деревьям напротив друг друга. Не дети, взрослые. Веревка одинаково крепко опутывала их тела, вилась вверх и прижимала к сосновым стволам шеи. Несмотря на принадлежность к разным видам, убитые выглядели удивительно похожими на этой смертельной картине. Вытаращенные глаза, вываленные наружу языки и посиневшие лица, в свете фонарей эта синева выглядела особенно жутко. Как и раны на их шеях, в которых присутствовало намного больше цветов и оттенков. Словно творение сумасшедшего художника, помешанного на смерти и страданиях.
К Ане подошел Павел.
– Что скажешь? – спросил он все тем же равнодушным тоном. Но Аня знала парня достаточно хорошо, чтобы понять, сколь сложно ему дается это безразличие. Может, остальные и считали Павла каменной глыбой, но правда в том, что каменности в той же Ане было намного, намного больше.
Девушка подошла ближе к деревьям, вглядываясь в детали. Начала с человека – он, безусловно, был ей незнаком. На вид совершенно обычный мужчина, таких немало обитает в деревнях по соседству. Хорошо развитые руки, мозоли на ладонях, испещренное морщинами лицо – работяга. Возраст около пятидесяти лет, хотя сейчас можно дать и все семьдесят, одежда самая обычная, с намеком на изношенность. Конечно, вскоре они выяснят, кем был этот мужчина, но Аня почти не сомневалась – он жил неподалеку и долгие годы вел обычную деревенскую жизнь, все в нем кричало об этом.
А вот насчёт второй жертвы таких простых умозаключений уже не сделать. Аня, хоть и была полукровкой, всю жизнь провела с людьми. Лесных жителей она встречала, и нередко, но вряд ли по этим встречам можно сделать хоть какие-то выводы, слишком эти существа отличались от привычной картины мира. Говорили, двигались и даже думали по-своему. Больше всего информации Аня почерпнула из книг и всяческих дневников, которые они с Павлом и остальными когда-то изучали вместе. На ту информацию она и привыкла опираться.
На вид лесное создание походило на девушку, молодую и прекрасную. Черты лица, даже искаженные жуткой маской, все равно поражали идеальной отточенностью, наверняка при жизни существо слыло невероятно красивым, словно из сказки. Длинные ресницы, фарфоровая, почти прозрачная кожа, густые волосы с рыжиной уложены в замысловатую причёску, подчеркивающую внушительные хрустальные рога. Они выступали из лба создания и вились вверх причудливым образом. И блестели от влаги в свете фонаря. Платье убитой тоже выдавало в ней кого-то нездешнего, из неведомого для человека материала, оно словно продолжало жить, пока его хозяйка висела на дереве с выкатившимися глазами. Аня готова была поклясться, что видела, как прозрачно-зеленая ткань шевелится и издает звуки, хотя в лесу ветра точно быть не могло.
– Не знаю, что сказать, – призналась наконец Аня, попутно пытаясь вытащить из памяти изученные ранее факты. И один не давал ей покоя: – Я думала, что жителей леса так просто не убить. Веревкой, то есть.
