Глава 23
1
Три дня от Полетаева не поступало никакой информации. Все это время Даша болела. Она лежала в кровати роскошного гостиничного номера, соединенного с номером француза общей дверью, под двумя пуховыми одеялами и с каменным лицом читала Ницше.
Теперь уже Филипп ухаживал за ней. Как мог, он старался быть терпимым, однако литературно-философский выбор напарницы его явно нервировал. Принося на подносе горячее молоко, накрытое кружевной салфеточкой, и мед в хрустальной розетке, он многозначительно поглядывал на обложку и даже порывался задать какой-то вопрос, но всякий раз его останавливала внутренняя деликатность и болезненное состояние подопечной.
На третий день, проверяя градусник, Филипп обнаружил, что температура упала до относительно безопасного уровня.
– Mon Dieu, но почему Ницше?!
Не поднимая глаз, Даша перевернула страницу.
– А что я должна читать в такой обстановке? Сказки матушки Гусыни?
– Но Ницше!
Молодая женщина опустила книгу:
– За неделю убили почти всех моих родственников, – голос был осипшим, но твердым. – Я имею право читать все, что сочту необходимым. Даже «Майн кампф».
Филипп грустно покивал головой.
– Остается надеяться, что мсье Полетаев скоро появится.
В ту же же секунду от двери послышался бодрый голос:
– Привет умирающим! Отчего такой больничный запах?
В дверном проеме сиял бодрый и загорелый подполковник.
– Серж, дорогой! – Филипп бросил поднос и устремился навстречу долгожданному гостю.
Они троекратно, с большим чувством расцеловались. Позабыв, что тяжело больна, Даша приподнялась на локте.
– Что это вы сейчас делали? – недоверчиво поинтересовалась она.
– Здоровались. – мсье Кервель выглядел удивленным.
Полетаев все же был чуть смущенным.
– Да вы с ума сошли! – она скинула одеяло и попыталась встать с кровати. – Даже я при встрече с ним не целуюсь. Какая пошлость!
– Еще бы для вас это не было пошлостью! – Филипп всплеснул руками. – Женщина, читающая Ницше, вряд ли захочет целоваться с мужчиной.
– Это правда? – Полетаев устремил взгляд на обложку книги, лежащей на прикроватном столике.
– Серж, друг мой, это невыносимо! – продолжал жаловаться Филипп. – За три дня мадемуазель Быстрова прочитала «Антихристианина», – он перекрестился, – «Что сказал Заратустра» и…
– За три дня? – В голосе подполковника прозвучало сомнение, – Тогда, mon cher Filippe, не переживайте – вряд ли Дарья Николаевна сумела усвоить материал за такой короткий срок. Да еще с больной головой. Ницше – автор хоть и спорный, но все же требует некоего умственного напряжения и времени на осмысление.
– Ха-ха-ха! – Даша состроила гримасу. – Я уже давным-давно все осмыслила. Еще в университете. Просто захотелось взглянуть на некоторые его воззрения под иным углом. В свете новых, так сказать, общественных изменений.
– Подумать только, на что ты тратила свою молодость, – подполковник присел в кресло и закинул ногу на ногу. – Стоит ли удивляться результату.
Даша надулась:
– Сам дурак!
Тот лишь добродушно рассмеялся:
– Разве Заратустра не говорил, что сквернословить некрасиво?
– Отстань. – Не обращая внимания на мужчин, Даша встала и завернулась в толстый стеганный халат, подарок заботливого напарника. – Смотрю, ты в хорошем настроении, да еще загореть успел. Надо понимать, что все три дня прошли с пользой?
– Безусловно. – Полетаев с достоинством кивнул. – Все три дня я работал. На работе.
– То есть?
– То есть выполнял свои прямые обязанности. И никто мне не мешал этим заниматься. Блаженство!
Даша помрачнела:
– Значит, ты ничего нового так и не узнал?
Подполковник сделал загадочное лицо:
– Узнал, не узнал… Какое это имеет значение? К моим рекомендациям ты все равно не прислушиваешься.
– «Рекомендациям»! – фыркнула молодая женщина. – Можно подумать, ты специалист по правильному питанию…
Ей страшно не нравилось его легкомысленное настроение. Это могло означать все что угодно: от обнаружения новых фактов до полного бездействия в течение трех суток.
– Так я и не навязываюсь. – Полетаев потер ладони. – Чем сегодня займемся? Может сходим в Большой? – И тут же огорчился: – Ах нет, Большой театр нам не подойдет.
– Почему? – вежливо, с легким оттенком обеспокоенности, поинтересовался Филипп.
– Насколько мне известно, Вагнера там пока не дают.
– А причем здесь Вагнер?
– Как – причем? Вы только представьте: после трех дней общения с Заратустрой – массированный артобстрел «Валькирий». – Полетаев взмахнул воображаемой дирижерской палочкой: – Пам-пара-ра, пам-пара-ра! Бум!
– Очень впечатляет, – Филипп был озадачен. – Но, откровенно говоря, в музыке я предпочитаю менее монументальные композиции.
– Фи-Фи, дорогой, – Даша заставила себя улыбнуться, – не принимайте сказанное близко к сердцу. Дайте нашему бравому подполковнику поупражняться в остроумии. Заодно продемонстрировать широту кругозора. Разве сможет какой-нибудь господин из ЦРУ вот так, сходу, назвать шесть различий между Заратустрой и «Коза нострой»? Или иметь слабость к Вагнеру? Нет, это исключительно наша тема. – Она скорбно поджала губы. – Просто удивительно: с такими талантами и только подполковник.
– Удивительно, как с такими знакомыми еще не рядовой, – с недоброй полуулыбкой парировал Полетаев.
