1. Глава первая
Глава первая.
О принцах, их дядьях, матерях и гостях матерей.
Зеркальная гладь прозрачна и безупречна. И отражает чужие – родные и привычные! - покои не хуже любого другого Шепчущего Зеркала королевского дворца. Родного дома принца-полукровки Ланцелота. Единственного возможного для него дома.
Волшебное Зеркало - прекрасно и раскрывает всё, что нужно увидеть и услышать. Любые тайны. Всё идеально. За исключением одного: магические Зеркала не отражают фей, если те сами этого не хотят.
Настоящих фей – не полукровок. У самого Ланса никогда не получалось скрыться от Шепчущих Зеркал. И никогда прежде не удавалось отыскать в прозрачной глади свою мать.
- Дядя? – Ланцелот вопросительно глянул на сообщника.
Тот лениво пожал плечами: понимай, как хочешь. То ли двое полукровок взяли новую, недосягаемую прежде высоту, то ли чистокровная фея Ирида позволяет услышать свои тайны сыну, и... интересно, не в родстве ли с ней еще и дядя? До сих пор эти двое виртуозно уходили от темы.
Впрочем, Ланса вообще во что-то посвящали со второго раза на третий. Если не реже. И даже так – лишь потому, что Морган был честен всегда. Без него статистика смотрелась бы еще унылее. Провалилась бы в глухое болото. И там и затонула.
Кровь принца Ланцелота слишком разбавлена – для всех. Не дракон и не фей. Полукровка. Не смог в полной мере принять Силу ни отца, ни матери. Недостаточно хорош для обеих рас. Для обоих миров.
И уж точно – для королевской семьи.
Как дядя жил с таким столько лет?
По эту сторону Зеркальной глади – двое полуфеев. По ту – чистокровных. Безупречная принцесса Ирида и ее тайный гость.
Сейчас во дворце ровно на одного чистокровного больше, чем должно быть!
Изображение дрогнуло, и дядя недовольно поморщился: не отвлекайся. Значит, Зеркало они всё же держат вдвоем.
Как мать допустила такую промашку?
С детства знакомые покои ее личного будуара – голубой шелк, золотистая мебель. В этом кресле Лансу порой разрешали сидеть, на этой львиной шкуре у камина с резной решеткой – играть.
Плотно прикрытые двери – не замком, магией. Запечатано знатно, можно не сомневаться.
И силу фей в этом дворце может взломать разве что лично дед. Если сочтет нужным.
Окна наверняка запечатаны так же. И не только темно-фиолетовой портьерой. Хотя она, кстати, действительно задвинута плотно. Ни малейшей щелочки, ни просвета. Чтобы ни лунный, ни звездный луч не пробился?
- Ирида, я пришел за ответом, - безупречный, как все феи, белокурый гость пьет из прозрачного хрустального рога. Светлое вино? Нектар.
И сам чуждый голос – как нектар. Приторный... и запросто - отравленный. Обволакивает и убивает.
И значит, это еще и не первая тайная встреча!
Что скажет дед, когда узнает? Если узнает.
- Я ждала вестника от брата, - серебристый голос феи Ириды – прекрасен и свеж, как колодезная вода в жаркий полдень. Прозрачная и чистая, как сам ясный свет.
Когда-то в детстве Лансу казалось, что в мире никогда не звучало ничего чудеснее. И не только потому, что эта прекраснейшая в мире женщина – его родная мать.
А дворцовые слуги до сих пор порой заслушиваются. Даже зная, что фее Ириде лучше не попадаться лишний раз на глаза. Если хочешь не просто жить, а жить не хуже, чем до встречи с ней.
- Твой брат забыл о тебе, Ирида, разве не так?
- Не так. – Теперь в ее мелодичном голосе – звонкий лед. Столь же хрустальный и безупречный. И прекраснейший, как ледники в вершинах ее родных гор. - Не так уж долго я прожила здесь. Я помню, что в Изумрудных Горах время идет иначе. Брат может всё еще гулять в Золотых Садах.
- Ирида, Ирида... – тень легкого сожаления в голосе гостя – горькой ноткой яда в сладком вине. В аметистовых глазах отражается рыжее пламя свечей. Как расплавленное золото. – Теперь я вижу, как верно для тебя Высшие выбрали кару. Кто еще выжил бы среди смертных, как ни та, что всегда походила на них больше любого из нас?
Что? Мама похожа на смертных? Да кому в здравом уме могло вообще прийти в голову сравнить с людьми (или даже с драконами!) абсолютно чуждое этому миру существо?
Впрочем, кто сказал, что здравость разума фей хоть в чём-то похожа на привычную Лансу? Мать он знал с рождения и не понимал никогда. А дядя – сам полукровка.
- Выслали не только меня, - вновь мелодично журчит равнодушное течение ледяного ручья. Будто лед оттаял на солнце. Но не согрелся. – Вы создали людям новые красивые легенды. О прекрасных феях-наставницах. Когда пятнадцать дев с Изумрудных Гор вынуждены были спуститься сюда.
- К людям? – Столько презрения не сквозит даже в голосах Конрада и Лиа, вместе взятых. Будто жгучий поток отменного яда. Выдержанный временем. Сколько веков этому высокомерному бессмертному... снобу?! – Ты теперь даже называешь смертных их же словом?
- Я больше двадцати местных лет провела в их мире, - мать – равнодушна и безмятежна. – А вовсе не одну ночь в танцах на летних лугах – как принято у нашего народа. Другого ответа не будет: я жду вестника от брата. И знаю, что дождусь.
- Ты надеешься, он позволит тебе взять в Изумрудные Горы сына-полукровку?
Лансу захотелось стать незаметным, как в детстве. Как любому, кто с рождения видел откровенное презрение в бешеном взгляде старшего брата. И равнодушие – в янтарно-золотых глазах деда-дракона. А в дивно-прекрасных голубых очах отца – ничего.
