Есть время и место где Решень-река стелется. Голодная рождается она из недры, желая петь свою песню жизни и набираться умением. И, необратимо, угасает далеко от начала, улыбаясь зачинающейся надежде. Всему есть время.
Не признает она возраста, коли мимо проходящий, вздумает летами мерить. Камни, некогда рьяно обтачиваемые от корявых желаний, давно уж заняли свои места.
Смирными стали.
Случилось прийти на реку Слепню. Жестокий камень не из числа тех, кто загодя смотрит сердцем. Бухнул в Решень свои бока, обвислые от несчислимого жада1. Вздулось тело водяное. Впустило. Брать – не отдавать. Вмиг запрудил жад2 реку, заставляя воду отгрызать куски земли, знающие лишь ласковые благодарные руки.
Жад слеп. Слепнет и молчаливо пустивший. Не ждет приглашения хворь, но и от свободного места не откажется, коли не станешь крепкой стеной и несгибаемой волей.
Захватил тебя жад – считай ослепло сердце.
А как углядеть тропику судьбы, ежели не нутром.
Живет Слепень, не ведает своей чёрной судьбы. Носит он жад на своих боках, обтираясь ими. Сеет липкую жадову хворь.
Только тропинка судьбы узка. Да и незаметна вовсе, коли набрал себе жадовы бока. Не сдвинешься вперёд, не протиснешься, пока не вернёшь себе прежние формы. Отточенное усердием, истинно тело светло и звонко.
