Чуть не спотыкаюсь на каблуках, входя в лифт. Долбанные
нервы… Я ведь умею ходить на шпильке, но сегодня это даётся с трудом. Чем ближе
офис, тем тяжелее шаг. А сейчас я уже внутри.
До боли сжимаю кулон на груди, чтобы хоть как-то успокоиться.
Ничуть не помогает…
В лифт кто-то заходит, и дверь закрывается. Но всё это я
скорее чувствую, чем вижу. Ничего перед собой не замечаю, взгляд напрочь
расфокусирован. Желание отступить от своей идиотской затеи просто зашкаливает.
Приходится напоминать себе слова подруги, уверенной, что у меня всё получится.
Вот только верится в них с трудом. Столько косяков! Начиная
с внешнего вида. Я хотела выглядеть эффектно, чтобы меня приняли если уж не за
знания, то за внешность. Ведь, судя по всему, у бизнесмена, посадившего папу за
решётку, отсутствуют какие-либо принципы и серьёзный подход. Макс делает, что
хочет, наплевав на остальное. Наверняка он ведёт бизнес, шагая по головам. Так
же легко, как посадил папу в тюрьму, повесив на него ложное обвинение. Просто,
чтобы устранить развивающегося конкурента.
Я ведь изучала штат Макса. Почти все сотрудники — красивые
и видные люди. А потому и решила, что должна ничуть не меркнуть на их фоне. Но
по фото в сети было одно, а здесь — совсем другое. На моём пути почти все
одеты более строго, чем я. И это ещё больше расшатывает и без того хрупкие
сейчас нервы. Чувствую себя идиоткой, которая слишком очевидно для любого
собирается делать ставку не на ум.
Да, я старалась выглядеть не вульгарно, а эффектно. Но такое
ощущение, что я вызывающе выделяюсь из всех. Яркое платье до колен, каблуки,
чулки… Будто на свидание собралась, а не устраиваться в приличный офис.
Сердце сдавливает. Ощущение, что у меня на лице написано,
кто я и зачем здесь. Мне не хватит ни знаний, ни хитрости, ни смелости пойти до
конца. И не помогут бесконечные напоминания себе, что целый год изучала этот
бизнес, забросив универ. Что мне казалось, обдумано всё. Что подруга
согласилась предоставить свои документы для устройства — чтобы Макс не
видел знакомую фамилию. Хотя вряд ли он вообще помнил моего отца… Наверняка тот
был не единственным на пути этого подонка.
Порыв резко толкает меня к дверям лифта… Увы, они заперты.
Ловушка уже давно захлопнулась.
— Клаустрофобия? — вдруг слышу приятный мужской
голос.
Вздрагиваю. Надо же, за всеми переживаниями я и забыла, что
не одна в лифте.
Неожиданно чётко понимаю, кто едет вместе со мной. Даже
прежде чем разворачиваюсь. Его взгляд отзывается мурашками по коже.
Медленно поднимаю на него взгляд, пытаясь напустить на себя
максимально дружелюбный вид. Увы. Лицом к лицу Макс подавляет ещё больше —
высокий брюнет с лёгкой щетиной, в меру мускулистый, уверенный в себе. А ещё
этот взгляд… Так смотрят те, кто привык быть хозяином положения.
Только не думать о папе…
— Этот лифт никогда не застревает. Уж поверьте, я знаю.
Он ехал, даже когда я пытался его остановить, — с лёгкой усмешкой
продолжает подонок.
Что-то в его глазах заставляет меня нервно отступить на шаг.
Макс смотрит необычно. Сложно даже сказать, как, но я снова жалею о своём
внешнем виде. Надо было одеться гораздо скромнее…
— Зачем? — тихо спрашиваю, даже не понимая, о чём.
Он приближается на тот самый шаг, на который я отступила.
Теперь в его глазах какие-то смешинки, словно я забавляю или даже умиляю его. В
сочетании с пристальным взглядом и действием это окончательно сбивает с толку.
Сложно сориентироваться. Я вообще не ожидала такого быстрого
столкновения с Максом, а он ещё и смотрит странно!
— Чтобы подольше побыть с одной милой девушкой наедине, —
многозначительно сообщает.
— Зачем? — только и повторяю.
Сердце колотится, как сумасшедшее. Кровь приливает к лицу.
Кажется, я начинаю сознавать, что означает этот его взгляд… И слова. Подонок
явно считает себя вправе говорить со мной пошлыми намёками только из-за моего
внешнего вида.
— Нам захотелось испытать кабинку на прочность, —
не сводя с меня глаз, вкрадчиво отвечает.
Машинально облизываю пересохшие губы. Взгляд Макса нагло
блуждает по мне, не давая сосредоточиться. Сердце колотится всё быстрее, а
ноги начинают подкашиваться.
Подтекст не отпускает. Он и в словах, и во взгляде, и в
сокращении дистанции. Макс очевидно дразнит: сейчас в лифте только он и я. Как
тогда у него, с той девушкой…
Мурашки безостановочно гуляют по коже. Всеми силами стараюсь
выглядеть невозмутимой, но в голове против воли мелькают образы… Макс и та
незнакомка. Вот он прижимает её к стене, а вот — задирает юбку… Их руки,
переплетённые пальцы…
Смущение резко заменяется яростью.
Делаю глубокий вздох. Как же я ненавижу этого мудака! Он
ведь всё это время жил ни в чём не бывало, наслаждался моментами, получал
удовольствие. Пока папа, несправедливо обвинённый, сидел в тюрьме. Он несколько
раз повторял, что невиновен, но кого это волновало? Всё решают деньги. У Макса
их в разы больше.
И мне даже наплевать, что я ничего не отвечаю на его
дурацкую реплику. Как и наплевать, какой сейчас перед ним выгляжу, возмущённой
или пылающей. Меня всё равно не хватит на сглаживание ситуации. Я далеко не в
ней сейчас.
