1. Глава 1. На крыльях ветра
— Верити.
Что-то застилало взгляд, лежало на лице, невесомое, как паутина. Я махнула рукой и уставилась на клок тонкой ткани, зажатый в пальцах.
— Это моё, — в голосе Фалько прозвучала улыбка. — Чтобы у тебя лицо не обгорело.
Наконец сообразила: его кашне. Серое, в мелкую крапинку.
— Долго я спала?
Протянула ему шарф, он взял, слегка коснувшись ладони, и это прикосновение я ощутила отчётливей, чем все наши вынужденные объятья во время перемещений.
— Пару часов. Приготовься, пора делать пересадку.
Мы прильнули друг к другу, как любовники. Или как брат с сестрой после долгой разлуки. Во взгляде Фалько не было ни грана похоти. Поэтому я легко позволила обнять себя и сама без стеснения обвила руками его шею. Сделала вдох, и...
Розы! Море роз. Мы очутились в цветочном раю. Алые и кремовые, белые и нежно-розовые, малиновые, тёмно-красные, почти чёрные, розы стояли вплотную друг к другу в одинаковых высоких коробках и оглушительно пахли. Коробки, в свою очередь, помещались в открытых контейнерах, а контейнеры и мы вместе с ними — то ли в каком-то брезентовом шатре, то ли…
Пол под ногами дрогнул, меня качнуло, и если бы Фалько не поддержал, добрая сотня роз оказалась бы смята и поломана.
— Мы в грузовике? — догадалась я. — А эти розы...
Он усмехнулся:
— Наши будущие попутчики.
Мы стояли в тесном проходе у металлической стенки, которая, должно быть, граничила с кабиной. Фалько попробовал раздвинуть контейнеры, но их крепко держали особые направляющие, проложенные по полу. Вдоль стен тянулись узкие световые полоски. Без них фургон утонул бы во мраке. Для чего этот свет — для роз? Кто-то не пожалел магнетического кристалла, чтобы цветам не было темно?..
Фалько снял с себя пальто.
— Надень и садись. Ехать не меньше часа.
Только сейчас я почувствовала, что под тентом зябко и сыро, как в пещере. Странно, ведь снаружи теплынь.
— А ты?
— И я.
Он помог мне устроиться на полу и сел напротив, скрестив ноги. Я подтянула колени к груди. Полупальто было достаточно большим, чтобы спрятаться в нём, как в домике, целиком.
— Почему здесь так холодно?
— Магнетизм, — он пожал плечами. — Для сохранности цветов.
Я присмотрелась к фирменным надписям на коробках — и внутренне похолодела. Под крупным и затейливым: «Цветущий Ветгель. Свежесть утра. Аромат весны» мелким шрифтом значилось: «Цветоводческое предприятие семьи Карассис». Дальше следовал местный лофрентский адрес.
— Не знала, что Карассисы выращивают цветы на продажу.
Фалько внимательно посмотрел на меня. В полумраке его глаза отливали янтарём. Стало не по себе. Вспомнилось, как светились глаза Дитмара и что случилось потом. Всё-таки Фалько магнетик. С очень странными талантами, но — магнетик, тут сомнений нет. Хотелось надеяться, что он не станет испытывать свои чары на мне.
— У них неподалёку ещё и фармацевтическая фабрика, — сказал он. — Дирижабль повезёт розы и медикаменты.
— Дирижабль? Откуда здесь дирижабль? Надеюсь, мы на нём не полетим?
В Ветгеле было три аэродрома, способных принимать пассажирские дирижабли — в Лофренте, Полиане и приморской Циневии, я выясняла.
— Тише, — нахмурился Фалько. — Не кричи.
Помолчал, прислушиваясь. Мобиль производил негромкий глухой шум — скорее всего, электросолнечный гибрид. Кузов понизу был оцинкован, стенка, отделяющая нас от кабины шофёра, выглядела прочной и толстой. Вряд ли она пропускала голоса. И всё же я поёжилась. Опять сглупила. Все мои беды — от нехватки благоразумия. Если бы я отказалась знаться с Карассисами... Они бы нашли другой способ добраться до меня, только и всего.
— Тут есть частный грузовой аэродром, — тихо сказал Фалько. — Эти розы отправят на север, в Никсихель.
— Откуда ты знаешь?
— Я всегда изучаю пути отхода.
— В каком смысле?
— В самом обыкновенном, Верити, — терпеливо отозвался он. — Если знаешь, что предстоит уносить ноги, имеет смысл осмотреться заранее, чтобы потом не свернуть себе шею на бегу.
— А куда мы бежим?
— Туда, где тебя не достанут жандармы.
Было ясно: больше он ничего объяснять не намерен.
Повисло молчание. Казалось, Фалько думал о своём. Время от времени его взгляд обращался ко мне, в глазах вспыхивали искры, и я пыталась угадать, что происходит у него в голове.
Неужели так трудно сказать: «Меня послал сьер Б. К. Он ждёт нас в таком-то городе». Мне стало бы легче. Впрочем, тогда я ломала бы голову над тем, действительно ли мой двоюродный дед жив, или под инициалами Б. К. скрывается кто-то другой, изводила бы себя миллионом вопросов, страхов и сомнений — совершенно так же, как сейчас. А если Фалько не связан со сьером Б. К.?
Так или иначе, пока я видела от этого человека только хорошее. Даже когда он появился в моей спальне, напугав до полусмерти, и вырвал из рук брелок Дитмара, он был прав — брелок представлял опасность. Но почему бы просто не рассказать, что к чему?..
Под пальто у Фалько оказалась только чёрная рубашка — ни пиджака, ни хотя бы жилета. Чёрные брюки, грубые высокие ботинки. Он сидел на голом полу, обняв колени, лицом ко мне, спиной к проходу, и сидел как-то очень цепко, уверенно, хотя я на его месте непременно завалилась бы на спину или на бок от резкого толчка фургона — дорога была тряской. Во мраке, несмотря на взъерошенные волосы и скорченную позу, мой спаситель выглядел интригующе и едва ли не элегантно. Тени скрадывали его лицо, но делали черты резче, рельефнее. Принц сумерек, пришла мысль, духи знают откуда.
