ГЛАВА 1,
в которой любопытство сгубило кошку
У-у, не могу больше! Лапы коченеют, нос ледышкой стал, ушей не чую. Ветер сечёт розгами, от шубы толку нет. Вот тебе и дар богини... Снежа, где ты? Мы же договорились! Неужели дашь мне сгинуть, не исполнив обета?..
В ночи выло и мело, мелькали белые тени, раздавались голоса. Но я старалась не видеть, не слушать, думать о чём угодно, только не о том, что путь мой далёк, а кругом ни жилья, ни дороги, одна снежная пустошь, и в этой пустоши глухой замерзает кошка...
Нельзя сдаваться. Боги помогают тем, кто не теряет веры.
Если выживу, напишу роман о своих злоключениях.
И начну, пожалуй, так…
Алое платье, фата, венчальные браслеты, лепестки роз на ступенях храма… Ненавижу!
Ненавижу свадьбы.
У нас в Свеянске они случаются каждый день. По улицам мчат счастливые кортежи, ликует толпа, звенят бокалы, летят в воздух букеты, невесты плачут от радости... И ни сбежать от этого безобразия, ни спрятаться. Ведь моя мама — главная законодательница свадебных мод в нашем городке!
То есть как — законодательница? Фасоны она берёт из столичных журналов. Но переиначивает на свой лад таким образом, что никто и толики сходства не заподозрит.
У нас полгорода на свадьбы работает. Повара жарят в меду молочных поросят, запекают гусей с яблоками и томят в горшках рыбное филе с молоком. Кондитеры возводят сладкие замки высотой в человеческий рост. Каретных дел мастера украшают экипажи так затейливо, что, чудится, по улицам плывут каравеллы на колёсах и едут сказочные дворцы. У цветочников на прилавках круглый год красуются лилии и фиалки из магических теплиц. Музыканты день и ночь играют свадебные танцы, художники пишут портреты молодожёнов, гравёры множат копии на подарки родне и друзьям. Недавно из Альготы прикатили два искусника с новомодной диковиной — фотографическим аппаратом, который рисует светом на магически обработанной бумаге. Так у них с гравёрами такая война началась!..
А всё потому, что в нашем городе случилось быть второму по величине храму Свена и Свяны — божественной четы, ведающей делами любви и брака. Первый, само собой, в Альготе, но наш слывёт древнейшим. Будто бы в незапамятные времена боги отметили Свеянск особой милостью, и теперь все кому не лень стремятся к этой милости припасть.
Едут даже из соседних стран. Кто о сокровенном просить, кто свадьбу играть, а кто и посмеяться. В Вайноре за любовь отвечает богиня Мага, в Эйлане — бог Виш, и чужеземцам странно, что у нас, ригонцев, не нашлось божества, способного управиться с сердечными делами в одиночку.
Как будто сами не знают, что для любви нужны двое!
Свен и Свяна велят, чтобы девушка шла к алтарю в красном, и чем богаче наряд, чем длиннее шлейф венчального платья, тем счастливей будет её супружеская жизнь. Мы с Майрой, это моя сестра, помогаем маме радовать невест и вводить в расходы их родителей или женихов — смотря кто платит. Майра сама мечтает однажды надеть алое. А я… Я всё равно никогда замуж не выйду. Почему, спросите вы. А потому что!
И невестам не завидую ни капельки, особенно богатым. Среди них, по-моему, несчастных больше всего. Бедные входят в храмовый лабиринт по любви или ради лучшей жизни. У богатых жизнь без того хороша — но выбора им всё равно не дают. Иди, за кого велено, и не спорь!
Вот из-за такой несчастной невесты и начались все мои беды.
За окном стояла темень, мороз заплетал стёкла белым кружевом, гудел ветер в дымоходе. Свет масляных ламп переливался на красных шелках — магический лучезар у нас один, и в мастерскую мы его переносим только после закрытия. А пока стоит в приёмом зале — вдруг кто заглянет на огонёк?
Зима нынче выдалась на редкость студёная и вьюжная, будто за что-то прогневалась на людей. Санные пути и те заносит, по железной дороге полтора месяца движения нет. Оттого гостей в Свеянске поубавилось. Тем вечером к нам в ателье вовсе никто не заходил, и мы занялись заказом вдовы Кнот втроём.
Майра грохотала ножной машинкой братьев Меррит, подшивая шлейф — бесконечный, как зимние ночи. Мама возилась с фатой. Я прикрепляла к лифу розочки из шёлка-эксельсиора — в сердцевине каждой сшиты в пучок по пять крохотных золотых бусин.
Мне нравилось мастерить мелкие украшения. Но сейчас я на эти розочки смотреть не могла. Шутка ли — сто шестьдесят пять одинаковых цветков за три дня!
Госпожа Кнот, перенявшая у покойного мужа хлебную торговлю, и дело вела с размахом, и выдавая замуж единственную дочь, скупиться не стала. На платье, заказанное нам, одного шёлкового крепа пламенно-алого тона сорок аршин пошло. Это не считая шёлкового бархата, багряно-золотой камки, парчи, воздушной дымки-кристалла, четырёх видов кружева, красного тантальского жемчуга и ста аршин золотой нити.
— Ещё пара таких заказов, — заметила мама, нашивая на кайму фаты одно жемчужное зёрнышко за другим, — глядишь, и убытки покроем.
— Да уж, зима в этом году! — Грохот стих. Майра убрала ногу с педали, радуясь возможности передохнуть. — Сплошное разорение, а не зима. И куда Белый Граф смотрит? Совсем разленился!
— Он один, страна большая, везде не поспеть, — мама не поднимала глаз от шитья.
