Глава первая
Разбудило Элинор яркое солнце. Шторы были раздернуты, и по-осеннему мягкий золотистый свет заливал комнату. Словно и не было на свете чудовищ и ночных кошмаров. Обманчивое чувство. Лживое.
- Я приготовила вам целебную ванну, - сказала Пегги, застывшая возле кровати со странной метелкой в руках. - И сделала несколько амулетов.
- Амулеты... - Элинор покачала головой. А потом подумала, что не в ее положении отказываться от любой, даже самой нелепой, на первый взгляд, помощи и защиты. - Давай сюда свои амулеты, Пегги.
Но даже после ванны с какими-то травами, смывшими немного уныние и придавшими сил, дурные мысли никуда не ушли. Врата, якорь, печать смерти. Никому не хочется такое услышать в свой адрес. Никому не хочется умирать, равно как и убивать. И уж точно никому не хочется послужить причиной конца света. Оставалась, конечно, надежда, что обе ведьмы просто эпатировали, но Элинор этого не знала наверняка. Видеть никого из Гамильтонов также не хотелось, и потому Элинор спустилась боковой лестницей на кухню. Кухарка, миссис Брик, уже поднялась и колдовала — по-иному и не скажешь — над стоящими на плите кастрюльками. Сладко, возбуждающе пахло шоколадом.
- А, это вы, мисс Элинор? - приветливо улыбнулась кухарка. - Завтрак вы пропустили, но почти готов ланч. У меня остались еще блинчики с джемом, но, может быть, вы хотите что-то другое?
Элинор, испытывая знакомое чувство неловкости, покачала головой.
- Не нужно беспокойства, миссис Брик. Я просто выпью чаю.
Кухарка неодобрительно покачала головой, проворчала что-то вроде «Вы такая худенькая, мисс» (вот уж чего никак нельзя было об Элинор сказать) и быстро собрала поднос с чаем. От наскоро поджаренных тостов и ветчины отказаться не удалось.
В нижней гостиной, где Элинор намеревалась спокойно позавтракать в одиночестве, обнаружился совершенно нежеланный мистер Гамильтон. Он сидел и черкал что-то в небольшой записной книжке, удивительно в эту минуту похожий на своего младшего брата. То и дело он в глубокой задумчивости прикусывал автоматическое перо, а затем снова принимался писать.
- Добрый день, мистер Гамильтон, - поприветствовала Элинор, водружая поднос на столик.
Грегори Гамильтон бросил короткий взгляд на ее завтрак, качнул головой и потянулся за стаканом виски. Привычку пить до наступления вечера Элинор никогда не одобряла, но укорять не посмела. Стараясь не обращать внимания на мистера Гамильтона, она налила себе чаю — с ромашкой, как она всегда любила, — и присела на краешек стула.
- Я только что из Колледжа Святой Маргариты, мисс Кармайкл.
Элинор не донесла чашку до рта. Спросила, пусть того и не желала, грубовато:
- Что вам там понадобилось?
Что-то темное всплыло из глубин памяти. Не картинка, не полноценное воспоминание, но лишь образ. Тень. Звук, терзающий нервы. Элинор плохо помнила все, что происходило с ней в годы, предшествовавшие спиритическому сеансу. Обычно она находила этому простое объяснение: ее потрясение на том нелепом сеансе было слишком велико, довело ее до истерии, и потому вся прежняя жизнь забылась. Сейчас она подумала: а что, если и ДО сеанса с ней происходило что-то необычное?
- Помните что-то из своих школьных лет? - поинтересовался Грегори Гамильтон. Вопрос звучал обманчиво невинно. - Что-нибудь забавное?
- Нет, мистер Гамильтон, - ответила Элинор и все-таки сделала глоток.
- Вы были послушным ребенком или непоседливым?
- Я плохо помню свое детство, - покачала головой Элинор.
- Потому что тогда произошло что-то плохое?
Элинор облизнула губы.
- Это потому, что в год окончания школы вы попали в лечебницу?
- Вы опять копались в моем прошлом? - тихо спросила Элинор.
Этого следовало ожидать. Гамильтонов не могло не заинтересовать ее прошлое. Неприятное прошлое. Темное. Оно должно было всплывать всякий раз, когда Элинор нанималась на работу, и отпугивать потенциальных работодателей. Кому нужна гувернантка, побывавшая в лечебнице для душевнобольных? Для обывателей, тем более когда они — родители, — нет особенной разницы между безумием и легким помрачением рассудка; между истерией и истерикой. Ей удалось ценой неимоверных усилий уговорить хозяйку агентства утаить эти позорные сведения от нанимателей, и та пожалела бедную сиротку. Но Грегори Гамильтон добрался до ее тайн, а затем и копнул глубже, в темноту, которая даже для Элинор была сейчас загадкой.
Потом она сообразила:
- Вы считаете, Дженет Шарп права? Считаете, это я повинна в исчезновении миссис Гамильтон? Считаете, я опасна?
Вспомнились уверения Дамиана. Он никому не позволит причинить ей вред, даже собственной родне. Даже брату, наверное. Из головы не выходила ужасная мысль: а что, если это правда? Если она и в самом деле опасна? Если права Федора Крушенк, и на ней лежит печать смерти? Если права Дженет Шарп, и она врата, якорь, еще какая-нибудь смертельно опасная штука? Этих «если» немало поднакопилось за последние дни.
«Я должна знать ответ на этот вопрос», - поняла Элинор. Вот только задавать его, кажется, некому. Разве что еще раз навестить Федору Крушенк в ее ведьмином домике. Спрашивать Дженет Шарп отчего-то совсем не хотелось.
