ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. С войны
Твой дом был под самой крышей,
В нем немного ближе до звезд
Ты шел не спеша, возвращаясь с войны
Со сладким чувством победы,
С горьким чувством вины
«Чайф»
Город гудел. Гудел даже громче, чем два года назад, когда в него вступили союзные войска. До маленькой комнаты в мансарде этот восторженный шум долетал приглушенным, и, казалось, где-то внизу никак не может угомониться растревоженный улей. Новости добирались до мансарды долго, и о Победе Доминик узнал только на следующий день к вечеру. Впрочем, происходящее в мире живых его мало интересовало, а себя он к этому миру уже не причислял. Около полуночи он все же включил радио, чтобы послушать восторженный голос диктора, и почти сразу же выключил. Он лег на узкую железную кровать, как и все вечера до этого, и принялся разглядывать потолок. В начале весны крыша протекла, и на старой побелке выступили ржавые пятна. То, что находилось прямо над головой, было в форме Нормандии.
Доминикь ненавидел это пятно, эту комнату и этот возбужденный и счастливый город.
Когда совсем стемнело, он поднялся, накинул поверх рубашки кожаную летную куртку и вышел из комнаты. На скрипучей лестнице он столкнулся с другим постояльцем – худым, сухим, как мумия немцем, но словно бы остался незамеченным. Возможно, впрочем, старик был настолько безумен, что сам шел мимо людей. Но у Доминика была теория на этот счет, и согласно этой теории его – Доминика – более не существовало. Rue d’Auseil* была для него самой подходящей улицей. Здесь жили невидимки. Здесь не смотрели по сторонам.
Начал накрапывать дождь, холодный и мелкий. Осенний, скорее. Подняв ворот куртки, Доминикь прибавил шаг. До полуночи он бродил бесцельно по улицам, то и дело спотыкаясь о брусчатку. Веселье концентрировалось в центре, и здесь, в трущобах было тихо. Зловеще тихо. Город казался вымершим, что куда больше соответствовало настроению Доминика, чем песни и флаги.
В мансарду он, как обычно, вернулся около двух, поднялся по скрипучей лестнице и толкнул дверь. Запирать ее смысла не было, по крайней мере, прежде.
На кровати, скрестив ноги, сидела женщина. На ней была большая черная шляпа с вуалью, и лицо скрывалось в тени. Платье на ней также было черным. Руки в тонких перчатках с крошечными пуговками на раструбах, мяли платок. В углу была монограмма «VL» готическим шрифтом в обрамлении шипастых роз.
- Вы Доминикь? – спросила она. У нее был легкий акцент, английский, кажется. – Летчик?
Имя прозвучало настолько по-новому, что Доминикь вздрогнул.
- Мне нужна ваша помощь, - сказала женщина.
Оставив в покое платок, она откинула вуаль и слабо улыбнулась. Лицо у нее было довольно заурядное, макияж совершенно обыкновенный, но вот глаза… Они были изумрудно-зеленые, и в них стояли слезы.
Доминикь отшатнулся.
- Что вам нужно?
Женщина прижала руку к искривленному рту и всхлипнула. Доминикь обессилено привалился к стене. В комнате было темно, единственная лампа давала длинные тени. Тень женщины грациозно танцевала на стене. У Доминика тени не было вовсе. Как у призрака. И в изумрудных глазах женщины его не было, хотя там отражалась вся комната, как в выпуклом зеркале – призрачно-искаженной.
- Слезы на вас не действуют? – спросила женщина, совершенно переменившись. – Следовало догадаться. Но вы ведь не один из них?
- Из них?- переспросил Доминикь.
- Осенние листья, пролитые слезы, - женщина улыбнулась. – Они.
Она была очень и очень молода, едва старше двадцати. Траурный наряд делал ее изможденной. И улыбка была вымученной. Но все это нисколько Доминика не касалось.
- У меня есть это, - женщина раскрыла сумочку и вытащила кусочек ярко-желтого картона. На нем значилось «Доминикь» и адрес. – Карлик сказал, что вы можете мне помочь.
- Карлик? – переспросил Доминикь. Женщина кивнула. – И что я должен сделать?
- Обогнать их, - женщина поднялась. – Я не готова рассказать все сейчас. Просто помогите мне. Отвезите меня на запад, к горизонту.
Доминикь издал невнятный смешок, и ему было притом совершенно невесело.
- Горизонт воображаем.
- Вы верно схватили суть, - улыбнулась женщина.
Поднявшись, она приблизилась и коснулась его плеча.
- Пожалуйста…
* * *
- Зачем ты согласился? – спросил Симун. Утро выдалось сырым, и самолет склонен был поворчать. – Только из-за того, что она сказала «Пожалуйста» и сверкнула своими зелеными глазищами?
- Не опошляй, - попросил Доминикь.
- Это говорит твой здравый смысл, прием! – Симун принялся паясничать. Он бы строил гримасы, если бы имел такую возможность. – Очаровательная у нас задача, погляди: на запад, к горизонту.
Доминикь не стал продолжать бессмысленный спор, тем более, что они с Симуном всегда оставались при своем. Спрыгнув с крыла, он погладил теплый бок самолета и направился к краю поля. Женщина с радостью приняла руку и перелезла через низкую каменную ограду. Сегодня на ней были брюки и практичный серый свитер, и она казалась совсем девочкой. В бесплотном мире, окружающем Доминика, ее стройное тело имело восхитительный вес. Доминикь испуганно убрал руки. Женщина улыбнулась.
- Это и есть ваш самолет? Что за модель?
