Натуралистический рассказ
МАСТЕР
«Что есть истина?»
(Ин. 18: 38)
Ни слова правды,
Ни слова лжи.
Так
И пиши.
1
– Ого, мы опять вдвоём! – усмехнулась Алла, соседка Мальгина, взяв в руки меню. – Ну, с Диной всё ясно, в Минск на экскурсию укатила, а вот с Лилей что, опять в своём репертуаре? Странная вы всё-таки пара, Игорь Анатольевич, не обижайтесь, бога ради, на мою бесцеремонность. Жена вам рога наставляет с кем ни попадя, а вы прогуливаетесь по берегу озера как ни в чём не бывало, местными красотами любуетесь. Интересно, у вас и дома такие отношения? Свободная любовь? Мораль: не женитесь на молодых. Как вас хоть так угораздило вляпаться? Вроде, на олигарха вы не похожи.
Мальгин не обиделся, а скорее удивился: шёл уже третий день их знакомства, но всё это время Примадонна, как он, да и не он один, за глаза называл Нартову, хоть и конфликтовала постоянно с персоналом, с соседями по столу держалась обособленно, даже высокомерно, а тут вдруг прорвало. Однако отношения портить не хотелось, путёвка на две недели, зачем отдых раньше времени отравлять? Его явно провоцируют, и надо сдержаться, не поддаться эмоциям.
– Лиля мне не жена, – спокойно, как мог, ответил он. – Я, вообще-то, холост. Точнее, разведён.
– Вдвойне глупо, – пожала плечами Нартова. – Позволять так издеваться над собой любовнице!
– И не любовница.
Алла задумалась ненадолго, потом сдалась, запросила подсказку:
– Странно. Не жена, не любовница, кто же тогда?
– Фанатка.
– Фанатка? – Прима оживилась. – Ну, Игорь Анатольевич, с вами не соскучишься. Как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров. Ладно, попробуем разгадать вашу головоломку. На футболиста, хоккеиста вы не похожи – возраст не тот. Певец, актёр какой-нибудь сериальный?
– Незачёт, промазали, просто писатель.
– Ах, просто писатель. То есть и не писатель вовсе. Кропаете что-нибудь в Интернете?
– Нет, я уже три года как профессионал, хоть и малоизвестный. Издаюсь в Канаде. Мои основные читатели – русскоязычная диаспора в самых разных уголках мира. В России я и в самом деле всего лишь «кропатель-сетевик».
– Понятно, – вздохнула соседка и сосредоточилась на еде. Затем, чтобы не дать угаснуть разговору, перевела его на другую тему: – Не устаю удивляться, какие здесь продукты свежие! Ни дать ни взять, непонятно каким образом сохранившийся заповедник социализма. Хотя и на СССР не совсем похоже: дороги прекрасные, чистота идеальная, преступность практически на нуле. А главное, люди – спокойные, доброжелательные. Чудеса, да и только! Один минус – живут бедно. Хотя, конечно, не было бы у нас, в России, нефти и газа, мы бы вообще погрязли в нищете.
Она ещё какое-то время помолчала, затем тряхнула головой. Чувствовалось, что работа мысли в ней ни на секунду не замирала.
– И всё-таки никак в толк не возьму. Фанатка… Объяснили, называется! Нельзя ли поподробнее?
У Игоря не было никакого желания заниматься просветительством. Тем более что человеку со стороны совершенно невозможно было разобраться в их с Лилей творческой кухне.
– Вы настолько любопытны? – спросил он в смутной надежде, что бессмысленный, пустой разговор, уже начинавший раздражать его, в итоге иссякнет. Но соседка явно не случайно снизошла до жалкого «сетевика», сидевшего рядом – чувствовалось, что скука совсем достала её.
– Нет, просто во всём люблю ясность.
– А, понятно. Тогда объясняю. – «Ладно, потерпим ещё немного, ликбез так ликбез», со злостью подумал Мальгин. – Практически у каждого из нас, «кропателей», «широко известных в узких кругах», есть тот же набор, что и у больших, даже великих, писателей: читательницы, которые иногда забредают на наши странички и даже заинтересовываются произведениями, размещёнными там. Поклонницы, которым нравится наше творчество, они читают и даже перечитывают, порой по нескольку раз, всё, что нами написано. Ну и фанатки – им куда больше важен факт известности, значительности их кумира. Особенно грешат этим поэтессы. Чем-то или кем-то нужно ведь вдохновляться, чтобы свои вирши «на горȧ» выдавать, вот они и придумывают разные виртуальные романы, засыпают нас посланиями с такими, порой, откровенными подробностями, что монитор от смущения краснеет. Причём «кумиров» таких у них может быть неограниченное количество, насколько души и времени хватает. Каждый раз, когда появляется очередная подобная гостья, я говорю себе: «Парень, у тебя проблема!» и встаю в боевую стойку. Для меня всегда было неразрешимой загадкой: что привлекает этих девушек, женщин во мне? Ведь большинство из них не имеют ни малейшего желания углубляться в моё творчество, ограничиваясь прочтением пары-тройки, в лучшем случае десятка моих произведений. Но как-то меня осенило: никто, в том числе и самые большие знаменитости, не застрахован от того, чтобы его выбрали духовным или душевным донором. Он просто не в состоянии такое запретить. Да и нужно ли запрещать? Всё, что я делаю в таких случаях – бережно и уважительно стараюсь перевести отношения, если уж не в нейтральные, то хотя бы в дружеские. Как правило, дальше следует неизбежный разрыв, и эти девушки, женщины переключаются на кого-нибудь другого. Я не знаю, по каким признакам Лиля выбрала меня, скорее всего из-за фотографии двадцатилетней давности, где ещё что-то сохранилось от моей прежней завлекательности. Слово за слово – решили мы с ней встретиться в реальной жизни. Опрометчивый, конечно, поступок. Но она была на грани: муж – пьяница, двое детей, маленький городишко в сибирской глуши, в стихах порой такая тоска изливалась, что дрожь пробирала. Я взял отпуск, купил две путёвки сюда, на озеро Нарочь, но уже в Москве, при встрече на Белорусском вокзале, Лиля испытала шок, когда увидела меня. Совсем другим она меня себе представляла. Однако делать нечего было, не возвращаться же обратно: трудно даже представить себе, с каким трудом ей удалось от родных пенатов оторваться. Я сразу всё понял и, чтобы разрядить ситуацию, едва только поезд отошёл от платформы, объяснил ей: то, что мы будем жить в одном номере, ровным счетом ничего не значит – она может строить свою личную жизнь по приезде в санаторий так, как ей заблагорассудится. Ну а дальше… вы и сами видели: дорвалась девочка до удовольствий, слетела с катушек.