На полигоне было необычайно многолюдно. Поставленные в круг черные «мерседесы», джипы охраны и машины сопровождения освещали фарами небольшой пустырь с примятой травой. Включенные мигалки озаряли ночь тревожными всполохами.
В ярком свете фар и нервных вспышках проблесковых маячков суетились вооруженные люди в форме и в штатском. Чуть в стороне за происходящим наблюдало начальство. Наблюдатели перекидывались редкими фразами и отдавали скупые приказы подчиненным.
По окрестностям было выставлено двойное оцепление. Все подъезды к полигону – перекрыты. В небе кружилась вертушка. В небольшой рощице неподалеку виднелись пожарная машина и бульдозер. Там же, среди деревьев, угадывались силуэты двух бэтээров. Пожалуй, единственное, чего здесь не хватало для полного комплекта, – так это кареты «Скорой помощи». Но она сейчас была не нужна.
В самом центре освещенного фарами пространства возвышался костер. Большой. Огромный. Сухие березовые поленья и целые бревна, сложенные аккуратным «шалашиком». Хворостяные завалы внутри и снаружи…
Из дровяной кучи торчал врытый в землю столб. К столбу был прикован наручниками и привязан проволокой человек. Один. Хотя на таком костре людей при желании можно жечь десятками.
Человек был молчалив и задумчив. Он стоял на приподнятом, но скрытом дровами дощатом помосте и угрюмо взирал на копошившихся внизу людей. Человек никого ни о чем не просил и никому не угрожал – это было бесполезно.
Он все понимал, он просто смотрел…
* * *
Вокруг пустыря на одинаковом расстоянии друг от друга живым кольцом выстроились несколько офицеров с погонами разных ведомств и несколько штатских, в которых тоже, впрочем, угадывалась отнюдь не гражданская выправка. И те, и другие бормотали заклинания.
Это было еще одно – страховочное – оцепление, поставленное на тот случай, если кому-нибудь каким-то чудом удастся просочиться сквозь внешние кордоны. Такое, конечно, маловероятно, почти немыслимо, но следовало предусмотреть все. Слишком важное намечалось событие. Важное и не предназначенное для взглядов посторонних.
Звучащие в унисон голоса снова и снова повторяли магические формулы. Древние заклинания накрывали пустырь плотной «маской» – иллюзорным куполом морока, способным отвести глаза любому, кто не посвящен в истинную суть вещей. Случайный свидетель, откуда бы он ни посмотрел сейчас на пустырь, увидел бы здесь масштабные работы по уничтожению старых боеприпасов.
Собственно, именно такой и была официальная версия происходящего.
Человека на костре не увидел бы никто.
Никто из тех, кому видеть его не положено.
* * *
– В этом действительно есть необходимость? – спросил один из начальников-наблюдателей, руководивших процессом. Он был в дорогом костюме, в дорогих туфлях и с дорогими часами на холеной руке. Красный галстук на его груди был похож на струйку крови, стекавшей из перерезанного горла.
– Мы ведь уже все обсудили и не по одному разу, – недовольно поморщился другой наблюдатель, с генеральскими погонами и лампасами. – Зачем начинать по новой?
– Незачем… – Тяжелый вздох. Пауза. – Просто жалко. Трудно смириться с мыслью, что придется сжигать того, кто мог бы принести столько пользы.
– Кому принести – вот в чем вопрос. Этого бедолагу мог бы использовать в своих интересах каждый из нас в отдельности, но все мы – нет. Сами знаете: на этот счет мы никогда не договоримся и не уступим его друг другу. Его и наша беда заключается в том, что слишком многим стало известно о нем. Так что…
Генерал с сожалением смотрел на костер и на человека на костре. Дрова уже поливали из канистр.
– Вспомните, сколько неприятностей он доставил всем нам одним лишь своим существованием, – продолжил генерал. – Скольких людей мы потеряли, охотясь за ним и стараясь отбить его друг у друга. В борьбе за его силу мы непозволительно ослабили себя. Теперь только костер решит нашу проблему.
– Временно решит, – заметил обладатель красного галстука.
– Пусть так. Сейчас всем нам нужно время для передышки.
– Передышка? – Красный Галстук издал негромкий смешок, напоминавший шипение пробитой шины. – Уже завтра у нас может появиться новый повод для вражды, разве не так?
– Может, – согласился генерал. – Может, завтра, может, через неделю, может, через месяц. Но давайте не будем говорить об этом хотя бы в ночь перемирия.
Красный Галстук отвечать не стал, однако молчание длилось недолго.
– Почему бы не воспользоваться крематорием? – прозвучал еще чей-то голос из группы наблюдателей. – Как в прошлый раз?
– В прошлый раз сломалась печь, – напомнил генерал. – И вообще после всего… всего этого остается слишком много следов. Камеры крематория не рассчитаны на то, что попадающее в них тело будет сгорать так долго и биться внутри так сильно. Если опять произойдет поломка, придется придумывать правдоподобные объяснения. К тому же процесс кремирования в закрытом и недоступном для визуального наблюдения пространстве труднее контролировать. Есть и еще одна проблема. По пути к крематорию и возле него нужно постоянно укрывать «маской» весь наш кортеж. А если какая-то машина выедет за пределы морока? Если ее кто-нибудь увидит? Могут возникнуть нежелательные слухи. Нет, лучше уж действовать по старинке. Так надежнее и безопаснее.
