Я назвал улицы, что скрестились у моего дома. Она повторила. По шороху в трубке я понял, что она записывает.
– Я бы хотела подъехать к вам через час. Устроит?
– Вполне.
– Говорите номер вашего дома и квартиры.
– Не скажу.
– Почему?
– Мой небоскреб стоит на отшибе. Мимо не пройдете. А домофон не работает со дня установки.
– Как же мы встретимся?
– Возле дома есть телефон-автомат…
Я выглянул во двор – проверить, так ли это. Убедившись, что ночью местный Кулибин не разобрал аппарат на запчасти, я продолжил:
– Вы наберете из автомата мой номер, у меня зазвонит телефон, я выгляну из окна, и вас увижу. А могу подождать на улице.
– Вдруг я задержусь в пути – зачем вам терять время? Постарайтесь не занимать телефон – я позвоню. Я буду в черном платье.
Мы попрощались, повесили трубки. Я потер ладони.
– Плимут! Мы снова в деле! – крикнул я.
В ответ мохнатый котище недовольно вильнул кончиком хвоста и сделал вид, будто спит со вчерашнего вечера. Почуял грядущие сбои в режиме кормления. График моей работы ему по душе, как летчику штопор.
Я потрепал кота за шкирку, вышел на балкон. И сразу вернулся. Только девять утра, а на застекленном балконе уже адское пекло. И это конец июня! Кругом такая сушь, стоит только чиркнуть спичкой, и все вспыхнет как облако водорода.
Через час заблеял телефон. Из-под козырька уличного автомата дом разглядывала пожилая дама. Среднего роста, седые волосы уложены ракушкой, поникшие плечи. Я помахал рукой, привлекая внимание. Заметив движение на моем балконе, женщина повесила трубку. Мы пошли друг другу навстречу.
Едва я открыл подъездную дверь, дама посторонилась, уступая мне путь, и устремила взор на полметра выше моей головы.
Обычное явление. Мое имя навевает ассоциации с двухметровым господином в твидовом пальто и с тросточкой. Мои сто шестьдесят пять с тапочками вызывают, мягко говоря, удивление. Шорты и футболка навыпуск вместо фрака с бабочкой добивают окончательно.
Теперь мы оба вглядывались в сумрак подъезда.
– Вы не меня там ищете? – спросил я.
Женщина отпрянула, словно я произнес непристойность. Мгновение спустя она узнала мой голос. Это подействовало на нее, как на зрителей появление клоуна на арене цирка.
– Аристарх?! – спросила она, борясь с искушением засмеяться.
– Не стесняйтесь, – улыбнулся я. – Вы не первая. И потом, смех полезен для здоровья.
– Простите, я не ожидала, что вы…
– … так несерьезно выгляжу, – договорил я. – Если вы не передумали, то проходите, пожалуйста. Мы стоим на сквозняке.
– Да, конечно… Куда идти?
*
*
Линзочки влаги лениво сползали по запотевшим стенкам высокого стакана. Минералка осталась почти нетронутой. Гостья лишь пригубила, и теперь безмолвно сидела в кресле напротив.
Кримпленовое цельнокроеное платье чуть ниже колен. Типичный фасон семидесятых, когда синтетика диктовала моду. Черные шнурованные туфли отродясь не знали крема. На лице ни капли загара, словно она не из нашего города. Блеклые глаза цвета речной гальки смотрят в никуда. Мужиковатые руки покоятся на коленях.
Так можно сидеть до следующего утра. Но усидчивость – не мой конек.
– Могу узнать, что вас ко мне привело? – спросил я.
– Зовут меня Клавдия Петровна. Одиннадцать дней назад я похоронила свою дочь. Она… покончила с собой. Отправила мужа на работу, закрылась в доме, приставила пистолет к виску… Ей всего двадцать девять и… я к августу ждала внука…
Я замер.
– Как и у всех, у Леночки тоже возникали проблемы. Мелкие и крупные, разные. Но она решала их спокойно, понимаете? Она не психопатка. Всегда в хорошем настроении. Любила мужа, жила с ним отдельно от меня, и казалась счастливой. Теперь главное…
Наступила пауза длиной в полстолетия. Мое терпение собиралось лопнуть, когда я вновь услышал ее голос:
– У меня есть еще одна дочь, на три года младше Леночки. Что, если и она вдруг додумается до… Имея такой пример… Короче говоря, я хочу знать, почему Леночка застрелилась!
– Мне придется задать вам ряд вопросов, – сказал я. – Вы согласны на них ответить?
– Почему нет?
– Тогда расскажите про зятя. В общих чертах. Как зовут, кем работает, ваше личное о нем мнение.
Ее губы сжались в тонкую полоску, превратив рот в подобие складки кожи. Я пояснил:
– Я не могу исключать мужа из списка людей, ответственных за смерть вашей дочери. Супруг, как правило, первый претендент на эту роль.
– Мое мнение о нем… оно так важно? Дело в том, что отношений я с зятем не поддерживала.
– Только с ним?
– Да! – она повысила голос. – Он не понравился мне с первого же дня. Когда Леночка привела его в дом, я сразу поняла, что этот самец не для нее.
– Как же его зовут?
– Олег! – выплюнула она.
– Где и кем работает?
– Да таксист он! – сказала она с презрением, с каким вор говорит о ментах.
– Частник?
– Муниципал.
– Где живет?
– Не знаю. Через неделю после смерти Леночки он из того дома выехал. С тех пор я о нем ничего не слышала. Даже на девять дней не пришел!
– Как с ним можно связаться?
– Знаете, что, молодой человек?! – ее тон от любезного отделяла пропасть. – Я вам плачу деньги не за то, чтобы вы расспрашивали меня об этом подонке! Мне кажется, вы не тем занимаетесь.
– Вы назвали зятя подонком. За что?
