Антон обвёл пальцем завиток на клеёнке и поднял голову, но заговорить не успел. Дверь кухни открылась. Аня, конечно.
Он терпеливо сказал:
– Ань, мы с мамой поговорить хотели. Вдвоём. Побудь пока в комнате, ладно?
Аня опустила взгляд, губы горестно изогнулись, брови страдальчески сошлись, образуя морщинку.
– А я тоже хочу поговорить…
Антон с трудом сдержал вздох. Он слишком хорошо знал, что означает эта гримаса. Не получив желаемого, Анька сядет на пол и начнёт рыдать, завывая в голос и причитая. Мать станет ее обнимать, отвлекать всякой чушью. Отец, как обычно, сидит в своей комнате, смотрит очередное ток-шоу, поэтому разгребать это дело придётся им двоим. Как всегда. А вернее, матери – ей одной. А потом вздрагивающими руками она будет капать в рюмку корвалол… А, пошло оно всё!
– Ну садись, Ань, – он выдвинул табуретку из-под стола. Кухня была тесная. Вчетвером, всей семьёй, они там еле помещались. А для троих – вполне ничего.
– Давай поговорим. Что ты там принесла?
Аня громко сглотнула, будто протолкнула обиду внутрь.
– Вот, – она с готовностью протянула Барби, – смотри, какое платье.
– Ого! – Антон значительно кивнул, поворачивая куклу так и эдак. – Да ты прям кутюрье!
– Кто?
– Ну, такой крутой мастер по платьям.
– А-а-а, – лицо сестры расплылось в улыбке. – Знаешь, как трудно эти складочки делать?
Антон посмотрел повнимательнее – бумажная юбка на кукле действительно была в мелкую складочку. Кривоватую, конечно. Но это сколько ж надо приминать, приглаживать…
– Круто, Ань. Очень круто, честно!
Сестра неуклюже слезла с табуретки и сунулась к нему обниматься. Антон потрепал ее по мягкому плечу и попросил:
– Дашь нам с мамой минутку? Вот прямо одну минуточку – и всё. А потом я приду и кое-что тебе расскажу.
– Про лошадку? – небольшие глаза её засветились счастьем.
– Ага, про лошадку, – тут главное было не спешить, говорить спокойно.
Аня шмыгнула носом, двинулась к двери. Уже на выходе обернулась и спросила:
– А мама сказала, уже почти зима. Ты что у Дед Мороза попросишь?
– Не знаю ещё.
– Я – раскраски. Много. Две или три. Или это очень дорого? – Аня тревожно скривила лицо.
– Да нет, нормально. Ты иди.
Антон закрыл за ней дверь и посмотрел на мать. Она всё это время сидела с напряженным лицом – готовилась, если надо, вступить в игру. Сейчас успокоилась, прислонилась спиной к цветастым обоям.
Так, теперь снова собраться.
– Мам, я вот что хотел…
– Сынок, ты же не поел ничего. Супчик будешь?
Антон еле сдержался, чтоб не грохнуть ладонью по столу. Сдержался.
– Мам, я не буду ничего. Можешь просто послушать?
– Ну что ты сердишься? Я слушаю.
– Смотри, я сегодня был в банке, мне уже могут дать ипотеку. Зарплата, стаж – всё позволяет. Но вот какое дело – там нужен первоначальный взнос. У меня есть кое-что, но мало. Я знаю, вы с отцом откладываете. Я хотел попросить в долг. Я отдам – ну, не сразу, постепенно, конечно, но отдам.
– А сколько? – мать обеспокоенно всматривалась в его лицо.
– Двести. Ну хотя бы сто. Я ещё у ребят спрошу.
