Читать онлайн полностью бесплатно Ирина Ракша - Золотые опилки
В оформлении обложки использована картина художника Юрия Ракши «Ты и я»
Фотоколлажи из архива автора «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?»
© И. Ракша, 2020
Более полувека я работаю в литературе. И могу назвать эту книгу своей «визитной карточкой», так как в ней основные «черты» моего творчества. Разных объёмов и жанров. Но всё это – я. В каждой строке, каждом слове. Говорят, серьёзная проза, как и серьёзная музыка, не стареет. Мой муж, художник Юрий Ракша, сказал: «Как в зеркало мы смотрим в мир и отражаемся в нём. Картины художника – это отражение мира, а значит, и его самого. И потому в каждом произведении ищите художника, его СУТЬ, его отражение – он здесь…»
Так что – читайте! И приятных вам минут!
Планета «Иринара»
Ирина Евгеньевна Ракшá – писатель, кинодраматург, член Союза журналистов СССР и РФ (с 1965 г.), член Союза писателей СССР и РФ (с 1969 г.). Вдова художника Юрия Ракши (1937–1980), их совместная дочь Анна Юрьевна (1965–2017) была членом Союза художников РФ.
Ирина Ракша – москвичка в четвёртом поколении, родилась в Останкино, в семье служащих. Родители – агрономы, выпускники ТСХА (Тимирязевской сельскохозяйственной академии). Детство Ирины прошло на столичной окраине. Училась в средней школе № 271, а также в музыкальной.
В 1955 году развод родителей стал причиной её отъезда с поездом первоцелинников на Алтай во вновь образующийся зерносовхоз «Урожайный», куда ранее был командирован из Министерства сельского хозяйства её отец. Там, в предгорьях Алтая, на берегу реки Катуни, рядом с селом Сростки – родиной В. Шукшина, и проходили годы юности будущей писательницы. (Этому переломному периоду её жизни посвящён рассказ «Голубочек мой ясный».)
В селе Грязнуха (ныне – Советское) Ирина окончила десятилетку, получила «серебряный» аттестат зрелости. Одновременно работала в совхозе почтальоном, учётчиком на лесоскладе, лаборантом на птицеферме. Затем, уже в Красноярском крае на станции Солянка, станции Уяр-Клюквенная, трудилась разнорабочей на железной дороге, была корреспондентом газеты «Сталинец». Работала также в Туве, Хакасии, на станции Бискамжа. В дальнейшем романтические мотивы железной дороги, товарняков, поездов, дальних странствий станут в её творчестве особенно любимыми.
«По алтайской степи на взмыленном коне пронеслась мимо меня амазонка. Так состоялось моё первое знакомство с семнадцатилетней Ириной Ракшой, – писал в 1963 году поэт-классик, профессор Литинститута им. М. Горького Михаил Аркадьевич Светлов. – Я приехал к её отцу, директору строящегося целинного совхоза. Я тогда никак не думал, что буду писать вступительное слово к её рассказам. Она тогда была никаким писателем, так же, как я – никакой наездник. Но я считаю, что недаром вспомнил об этой первой встрече. Потому что свойство Ирины – неутомимость в движении. Потому что разбуди её глубокой ночью и скажи: „В Ледовитом океане белые медведи соскучились по тебе“, – она, надевая башмаки, спросит: „А туда как лучше добираться, поездом или самолётом?“»
Великий поэт Михаил Светлов сердцем почувствовал то яркое, то порывистое и сердечное, что сохранилось в Ирине Ракше навсегда и окрасило всё её творчество. Жители Алтая, Сибири, Чукотки, люди сильной и чуткой души, стали героями первых её публикаций на страницах алтайских, сибирских, а затем и московских центральных газет и журналов.
И вот что далее писал Светлов в статье об Ирине Евгеньевне:
«Она исколесила Сибирь, не устала, а наоборот – рвётся в новые пространства… И эти её путешествия вовсе не для того, чтобы потом похвастаться: «Я была там-то и там-то». Нет, вовсе не для этого.
Есть два рода наблюдателей. Есть наблюдатели ума холодных наблюдений: «Вот я поеду в Париж, обязательно посмотрю на Эйфелеву башню, сбегаю в Лувр и, конечно, накуплю кой-чего из мелочишек».
А Ирина, скажем, поедет на Север – она поедет туда вовсе не для того, чтобы увидеть только северное сияние. Она поедет туда для того, чтобы увидеть и узнать чукчей под северным сиянием. Она умеет прекрасно видеть, и именно поэтому у неё так много в рассказах хороших деталей.
Не всегда в произведении нужен образ. Точная деталь часто заменяет образ. Точная деталь становится биноклем, приближающим предметы и делающим их выпуклыми. И тут не нужны никакие романтические слова. Наоборот, бытовая деталь помогает романтике. Если бы я был сказочником, я бы первую сказку начал так: «Студент надел калоши и пошёл в царство фей». То есть я бы к небесам пристегнул землю…
Я не буду вас утомлять многими её цитатами. Приведу только одну деталь и один совсем краткий диалог.
«Но стрелочник отвернулся и, сунув флажки в сапог, пошёл в будку». Больше нигде в рассказе этот стрелочник не появляется, но это сунув флажки в сапог делает стрелочника видимым и запоминающимся.
А вот диалог – разговор девушки и девчонки:
– Уехать бы куда подальше. Да вроде незачем. Платят хорошо.
– А я бы задаром по красоте такой ездила, – глядела вдаль девчонка.
Больше я цитат не привожу, потому что это не разбор творчества Ирины Ракши. Это только моё напутствие ей.
И я так обращаюсь к Ракше: „Ирина!.. Я называю тебя талантливой. Смотри, не подведи меня!“»
