© Татьяна Зачёсова, 2023
ISBN 978-5-0059-5471-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Скрип веранды, в оконные стекла
Ветер снег непрерывно швыряет,
Осень вся, как Козетта* продрогла,
Первый снег, знай своё – наметает…
Липнет к веткам деревьев, на крыши,
В лужи, весело падая, тает…
Снегопад, напевая чуть слышно
Обстановку зимы нагнетает.
Куст сирени в саду приморожен,
Зонт от хлопьев шальных не спасает,
Да, был дождь, а теперь на прохожих
Небо стаи снежинок бросает.
То как хлопья огромные ваты,
То крупинками манки спадает —
Он угрюмый, задорный, мохнатый,
Жаль, что весь до снежинки растает.
Козетта – героиня романа Виктора Гюго «Отверженные».
Осень в шляпе оранжевой, шалью аллеи мела…
Вдруг старик в мятой шубе мелькнул в переулке…
«Я ведь знаю его! Где-то видела, но не ждала, —
Дед Мороз в октябре, да еще и один, без Снегурки».
Шел немного поддатый, да в тапочках и без саней,
Сиротливо смотрелся на фоне осенней раскраски.
– Дед, здорово, я – Осень. Взгляни на меня, всё при мне.
Ты чего здесь забыл? И не время еще твоей сказке…
Слышишь, старый, что пеший идешь, а где тройка,
Кони где твои, сани… Цыгане в дороге украли?
Он кивает устало и глазом косит на помойку:
«Может дельное бросили что, потеряли?…».
– Ладно, ну тебя, раз не охочий до флирта…,
Я в красе пред тобой, только ж разве ты глянешь?!
Вон, купюра в листве, подними-ка, купи себе спирту,
А то так, ты гляди, до Зимы не протянешь.
Время обманчиво – капает, катится,
Кажется часто совсем не идёт,
Вроде вчера была девочкой в платьице,
Но это прошлое, не один год!
Время старается – гонится, стелется,
То замирает, то сложится в миг,
Кажется нам – ничего не изменится,
Если истратим ещё черновик…
То ли спешим, то ль чего опасаемся,
Только не может никак уловить,
Всё за секундную стрелку цепляемся
И упускаем мы жизнь, будто нить.
Тень лет не умаляет твою роль…
Тень лет не умаляет твою роль,
А сердце, как и прежде, растревожено,
Ведь в нём один лишь только ты король,
С тебя корону сбросить невозможно!
И память ложь мою не признаёт,
Не верит в мифы, герцогов и принцев,
Король со мною верно лишь умрёт,
Ему в душе никак не раствориться!
Самообман казалось очень прост,
Да только сны сознанье не обманут,
Приходишь в них, как долгожданный гость,
Как жаль – они реальностью не станут!
А я рисуюсь: смех, улыбки… Блажь!
Храню тобой любимое так платье…
А сколько ты серебреников* дашь,
Ведь однолюбство – это, как проклятье!
* Презрительное выражение «тридцать сребреников» – крылатые слова или устойчивый фразеологизм в русском языке, употребляющееся в значении цены предательства, (тридцать серебреников – плата за предательство, которую получил Иуда Искариот, согласившись выдать Иисуса Христа первосвященникам).
Ненастный вечер в слякоть превратил
Вот только-только налетевший снег,
Вчера позёмку ветер так катил!
Сегодня – лужи, а сугробов нет.
В витрине яркой отразился экипаж,
В отсветах луж, в оконных зеркалах,
Его покинув, сквозь дверей витраж
В кафе неспешно дама забрела.
За столик села дальний от дверей,
Официанта пальцем поманив,
Губами приказала лишь: «налей».
Подал привычно он аперитив*…
Вдруг в зале холодом как-будто повело,
Сквозняк пробрался внутрь невесть откуда,
Никто и не заметил, что стекло —
Не отражало даму… Вот так чудо!..
Не видели – как, с кем она ушла,
Но на столе у всех замёрзли розы…
И иней слегка тронул гладь стекла,
Как будто бы природа стала в позу
И за мгновения всю грязь припорошив,
Сковала настом непокорный край у лужи.
Лишь на столе стоял аперитив,
И за окно снег белый снова вьюжил!
А люди рассосались по домам,
На раны луж улёгся снег лекарством.
Никто не понял, дама та – Зима,
Ноябрь закончился, отныне её царство!
* Аперитив (от лат. aperire – «открывать») – это группа спиртных напитков, подаваемых перед едой.
Предательство, что мы вершим однажды…
Как искренни глаза в тринадцать лет,
В шестнадцать страшно искренним казаться,
Любовь в сердцах людских даёт обет,
Но трудно душам за него держаться.
Кто мы внутри под масками проблем?
А кто они, те, что остались в прошлом?
Мы друг для друга – так, ничто совсем!
Вчера еще, ты был – моим, хорошим!
Где грань той сказки, что впустила жизнь?
Где волшебство потеряно напрасно?
Мне выкрикнуть бы той себе: «держись!
Не отпускай! Ведь любишь – это ж ясно…»
Вцепиться бы руками и бежать —
От всех подальше, не пустив друг друга,
Как мы посмели просто так разжать
И легкомысленно-легко оставить руку?!
Когда – она опора лишь одна,
Когда всё остальное нам не важно…
Любовь не уберечь – вот та вина,
Предательство, что мы вершим однажды,
Единственное, что страшнее всех,
И холод не прогнать и не согреться,
Ведь самый-самый долгий, тяжких грех —
Предать кого-то любящее сердце.
С краю, у зимней пропасти…
Не хочу без тебя жить,
слышишь!?
Не хочу!
Снежинки
на жести крыши,
и ветер задул свечу.
И обжигающим холодом,
лезвием в горле слова.
Снег в отблесках,
будто золото,
твердит ей:
«ты не права!»
И с краю,
у зимней пропасти
выхода нет,
включи на полную
робость и…
в глаза вновь снег.
На цыпочках —
зябко-босая
стоит едва,
шаг только
и будет поздно всё,
и не жива.
Не хочу без тебя жить,
слышишь!?
