Никто не пишет объемный роман в одиночку, и я хотел бы начать с благодарности тем людям, которые помогли мне создать это произведение. Особую признательность мне хотелось бы выразить Г. Эверетту Маккатчону из Хэмпденской академии за его практические советы и поддержку; доктору Джону Пирсону из Олд-Тауна, штат Мэн, – судебно-медицинскому эксперту округа Пенобскот и замечательному врачу общей практики – самой лучшей медицинской специальности; отцу Ренальду Холли из католической церкви Святого Иоанна в Бангоре, штат Мэн. И, конечно, моей жене – за твердость и решительность при высказывании критических замечаний.
Несмотря на то что города, окружающие Салемс-Лот, действительно существуют, он сам является исключительно плодом воображения автора, и любое сходство населяющих его персонажей с реальными людьми будет случайным и непреднамеренным.
Мой старый друг, чего ты ищешь?
Ты возвратился из чужих краев,
Где образы далеких дней минувших
Хранил ты в сердце бережно и верно
В скитаньях многолетних по чужбине.
Георгос Сеферис
1
Многие принимали мужчину и мальчика за отца с сыном.
Они проехали через всю страну на стареньком «ситроене», стараясь держаться окольных путей, ведущих на юго-запад, и делая вынужденные остановки. В трех местах, где высокий мужчина с темными волосами устраивался на работу, они задержались надолго. В Род-Айленде он трудился на ткацкой фабрике. В Янгстауне, штат Огайо, три месяца проработал на конвейере по сборке тракторов, а в маленьком калифорнийском городке на границе с Мексикой – на бензоколонке и в автомастерской по ремонту иностранных автомобилей, где удалось заработать даже больше, чем он рассчитывал.
Везде, где они останавливались, мужчина покупал портлендскую газету «Пресс геральд» и искал там заметки о маленьком городке Джерусалемс-Лот или его окрестностях на юге штата Мэн. Иногда такие заметки попадались.
Еще до приезда в Сентрал-Фоллс, штат Род-Айленд, мужчина составил план-проспект романа и отправил почтой своему литературному агенту. Давным-давно, еще до того как его жизнь окутала черная мгла, он был довольно успешным писателем. Агент переслал план-проспект его последнему издателю, который проявил вежливый интерес, однако желания выплатить аванс не выказал. Мужчина разорвал письмо агента с этими неутешительными новостями, пояснив мальчику, что «спасибо-пожалуйста» на хлеб не намажешь.
Он произнес это без всякой горечи, и за книгу все равно сел.
Мальчик говорил мало. Его лицо сохраняло какое-то загнанное выражение, а сумрачный взгляд, казалось, был неизменно обращен внутрь. В закусочных и на заправках, где они останавливались, мальчик держался подчеркнуто вежливо. Он старался не выпускать мужчину из виду и, казалось, начинал нервничать, даже если тот отлучался в туалет. Он отказывался говорить о городке Джерусалемс-Лот, хотя мужчина время от времени и поднимал эту тему, и не читал портлендских газет, которые тот специально оставлял на виду.
Книга была закончена, когда они жили в пляжном домике в стороне от шоссе. Они много купались, и воды Тихого океана были теплее и ласковее Атлантики. К тому же они не навевали никаких воспоминаний. Мальчик сильно загорел.
И хотя они жили вполне прилично, хорошо питались и имели крышу над головой, мужчина явно начинал испытывать дискомфорт от такого образа жизни. Он сам занимался обучением мальчика, который ни в чем не отставал от своих сверстников, посещавших школу (мальчик все схватывал на лету и любил читать, как и сам мужчина в его возрасте), но мужчине казалось, что намеренное вычеркивание Салемс-Лота из жизни приносило мальчику больше вреда, чем пользы. Тот по-прежнему кричал во сне и сбрасывал на пол одеяло.
Из Нью-Йорка пришло письмо от агента, в котором сообщалось, что издательство «Рэндом хаус» готово выплатить двенадцать тысяч долларов аванса и гарантировало продажи романа через «клубы книголюбов».
Было ли это хорошо?
Да, было.
Мужчина бросил работу на бензоколонке, и они с мальчиком пересекли границу.
2
Маленький поселок рядом с океаном назывался Лос-Сапатос, что на испанском означает «башмаки» (мужчину это название чрезвычайно забавляло). Туристы редко посещали это селение из-за отсутствия хорошей дороги, каких-либо достопримечательностей, да и вид на океан не особо впечатлял (не то что через пять миль дальше на запад). К тому же единственный бар кишел тараканами, а своим телом торговала только одна пятидесятилетняя женщина, уже имевшая внуков.
За пределами Штатов оба ощутили почти неземной покой. Над головами редко слышался шум самолетов, никаких тебе скоростных шоссе, и на сотни миль кругом ни единой газонокосилки (или никто не отваживался ее приобрести). У них имелся радиоприемник, правда, толку от него было мало: все новостные выпуски велись на испанском, который мальчик уже начинал понимать, но для мужчины этот язык оставался – очевидно, так будет до конца жизни – сплошной тарабарщиной. Все музыкальные передачи были похожи на оперу, но вечерами иногда удавалось поймать станцию с поп-музыкой из Монтерея, где голос неистового Вольфмана Джека то и дело пропадал из-за плохого сигнала. Единственным источником шума двигателя мог быть только допотопный культиватор одного местного фермера. При подходящем ветре его доносившийся порывами неровный захлебывающийся рокот напоминал завывания потревоженного привидения. Воду они набирали из колодца вручную.
