— До сих пор не верю, что я поддалась на твои уговоры, — я первая вышла из автобуса, запахивая полы пальто и наматывая шарф.
Мама следом резво соскочила с подножки.
— Ирочка, разве я могу пожелать тебе плохого? — подхватила меня под руку и потащила по тротуару.
— Ты и в прошлый раз так говорила, когда водила меня чистить ауру. Я бы с большим удовольствием эти деньги потратила на чистку лица.
Мама вскинула густо накрашенные брови.
— А скажешь, не помогло?! — спросила она с претензией.
— Не знаю, — я пожала плечами, — как по мне, у меня наичистейшая аура. Я даже Михалевского не убила, когда он мне чуть не покалечил Васю, — не вовремя вспомнила о бывшем и его пьяных выходках.
— А вот тут ты зря. Надо было ему оторвать все выпирающее на теле, — достаточно одного упоминания о моем бывшем муже, и мама заводилась. — Как его еще земля носит, — ворчала, не забывая тащить меня вдоль домов.
— Не знаю, — ответила я отрешенно. — И не таких носит.
Меня с силой дернули за руку.
— Ты опять его защищаешь?
— Нет, я всего лишь говорю правду, — мама грозно раздула ноздри, а я поспешила оправдаться: — Вспомни парня из соседнего подъезда, — быстро переключила внимание негодующей женщины на другой раздражитель.
— О-о-о, я бы его собственными руками, — она отпустила мой локоть и сложила наманикюренные пальчики в круг, — придушила. Но нельзя.
— Почему? — поинтересовалась я.
— Потому что я девочка, а девочки в любом возрасте и весе, — родительница многозначительно стрельнула в мою сторону глазищами, — должны оставаться девочками. Нам сюда, — дернула массивную дверь на себя.
— Лойко. Всё от приворота до драконов. Недорого! — я прочла надпись на покосившейся табличке. — Мам, тут обещают продать дракона, ты понимаешь, что это значит? — заглянула в дверной проем.
В темноте проглядывал женский силуэт на полусогнутых ногах. Он покачнулся, крякнул и заговорил приятным голосом:
— Не могли бы вы придержать дверь? Большое спасибо, — девушка вышла на свет.
— Да не за что, — мама проводила взглядом сгорбленную под тяжестью рюкзака фигурку. — Ирочка, тебе бы тоже не мешало заняться спортом.
— Да, мама, — я закатила глаза и вошла. — Куда теперь? — щурилась, силясь рассмотреть что-то в темноте.
— Сюда, — со словами в помещение проникли лучи света.
— А откуда ты знаешь? — мы шли вдоль высоких стеллажей, забитых до отказа флаконами разных форм и размеров. — Ты уже здесь бы… бы… была? — я чихнула и услышала совсем рядом недовольное:
— Принеслау-у-у заразу.
— Не беспокойтесь, я не болею, — я обернулась, желая взглянуть на ворчуна, — здесь пыльно и пахнет травами… — кроме нас, в лавке никого не было. — Мам, ты же слышала?
— Как ты чихнула? Слышала.
— Да нет, мужской голос. Такой гнусавый, словно у кого-то насморк, — мы остановились у прилавка.
— У самой у тебя насмоу-у-урк, — возмутился голос.
— Ну вот, опять, — я заглянула за прилавок.
— Стой спокойно. Это кот мяукал, — прошептала мама, указывая на животное. Крупное, с лоснящейся шерстью и таким хитрым прищуром желтых глаз, что я не выдержала и отвернулась. — Не позорь меня, — дважды ударила по колокольчику. — Проси богатого. Чтоб не прозябать на свою крохотную зарплатку. Я скоро не смогу вам с Васей помогать, и что с вами станет? А если я умру? — успела яростно прошептать, поглядывая на полупрозрачные шторки и прислушиваясь к тихим шагам.
— Мам, ты вообще о чем?!
— О женихе, конечно. Добрый день, Лойечка. Как я рада вас видеть, — мама притянула белокурую девушку через прилавок и расцеловала в обе щеки. — А те капельки помогли — я сплю как младенец.
— Я очень рада, Тамара Владимировна. Значит, домовой успокоился, перестал вас будить по ночам? — доверительно шептала блондиночка.
— Да! Вы представляете, в первый же вечер, когда я добавила ваши капельки в блюдечко с молоком и оставила его на кухне, мне удалось выспаться.
— Замечательно, — восхитилась… ведьма? Не так я себе ее представляла. Низенькой, сгорбленной старушкой во фланелевом халатике или же дородной дамой, выкрашенной непременно в черный и одетой в зеленое бархатное платье. — Идемте, — проворковала миловидная блондинка.
Она откинула столешницу, приглашая жестом пройти за шелестящие шторки.
— Мама, — шепнула я, следуя за ведьмой в полумраке. — Мама! Ма-ма!
— Ну что?!
— Что за капельки ты пила?
— Ой, — причмокнула мама, — отстань. Ты все равно мне не поверишь.
— Сколько ты за них отдала?! — шептала я гневно.
— Всего десять тысяч, — фыркнула родительница, словно это десять рублей.
— Сколько?! — я воскликнула, совершенно не стесняясь белобрысой аферистки, которая завела нас в какой-то подвал. — Ты отдала десять тысяч за капли?! За капли — десять тысяч?! — перефразировала, но легче от этого мне не стало. — С ума сошла?
Мама обернулась, спустила на нос очки.
— Не считай мои деньги, — ответила со слоновьим спокойствием. — Все, иди, — подтолкнула меня в спину к ржавой двери.
— Никуда я не пойду! У меня нет лишних десяти тысяч, чтобы вот так запросто отдать вот… ей, — я махнула на "ведьму".
От моего привычного представления ведьмы у этой шарлатанки были лишь зеленые глаза и любовь к черной одежде.
