– Пути господни неисповедимы, – говорила мне бабушка, расчесывая на ночь волосы. – Никогда не знаешь, внученька, как повернется твоя судьба.
Эти пророческие слова я вспоминаю всю свою недолгую жизнь.
Родители отправляли меня в деревню Храмовники, где жила моя бабуля, при любой возможности. Я очень любила эти путешествия, потому что в соседний дом тоже привозили внука, и все детство мое прошло в контакте с этим мальчишкой. Его звали Глебом, и он был старше меня на четыре года.
Он нянчился со мной, когда я была крохой. В три года он таскал меня в лес за деревней и кормил по дороге малиной. Так рассказывала бабуля, потому что я совершенно не помню себя в этом возрасте. Я приходила домой с красными от ягодного сока щеками, уставшая, но совершенно счастливая, и мгновенно засыпала на полу, не успев даже добраться до кровати.
В шесть лет Глеб учил меня читать. Он выводил буквы палочкой в придорожной пыли и заставлял повторять за ним слоги. Когда я бестолково ошибалась, сердился и ворчливо называл меня «Глупой Полькой», а я в ответ твердила: «Сам такой! Бе-бе-бе!», – и пряталась за спинами бабушек, наблюдавших за нами, сидя на скамеечке перед домом.
В десять – защищал от соседских мальчишек и показывал приемы борьбы. В пятнадцать лет, когда я приехала в деревню, он служил в армии. Это было самое долгое для меня лето. Я целыми днями проводила на сеновале, мечтая о нашей встрече, когда он вернется, или на чердаке дома, разбирая старые фотографии и книги.
В семнадцать лет Глеб помог мне пережить гибель подруги. Таня влюбилась по уши в соседского мальчишку, а когда тот, пользуясь ее доверчивостью и юной глупостью, переспал с ней и бросил, наглоталась таблеток.
В девятнадцать он вытащил меня из депрессии, в которой я оказалась из-за смерти отца, а потом и бабули. Он же стал моей первой любовью и первым мужчиной. В двадцать два он привел меня в компанию, в которой работал водителем директора.
Сейчас мне двадцать три года, а ему – двадцать семь. И сегодня я выхожу замуж… за его босса.
– Господи, Полька, какая ты красивая! – восхищенно цокала языком мама, оглядывая меня со всех сторон. – Как у меня могла получиться такая чудесная доченька?
Я подошла к зеркалу. Свадебное платье лежало, раскинутое на кровати, чтобы не помялось. Пока на мне были надеты только белье и кружевные чулки телесного цвета. Я вгляделась в отражение. Действительно, пожаловаться на свою внешность я не могла.
Темные волосы, заплетенные в модную широкую косу и заколотые шпильками с натуральным жемчугом, прелестное лицо, на котором возбужденным светом горели большие синие глаза, высокая грудь, еще больше приподнятая бюстгальтером, тонкая талия, длинные и стройные ноги, словом, не женщина, а мечта любого мужчины. Это я прекрасно понимала и пользовалась своей властью над ними, как умела.
«Мама, ты на самом деле думаешь, что я такая прекрасная? – усмехнулась про себя я и скосила глаза – Бедная моя мамочка! Ты разве не догадываешься, какой стервой выросла твоя обожаемая девочка? Ты разве не понимаешь, за кого я сегодня выхожу замуж?»
Но мама, кажется, ни о чем не догадывалась… или делала вид, что не догадывается. Ее практичная натура хамелеона по жизни просчитала все выгоды и риски моего брака и сделала выводы в свою пользу. Наверняка моя любимая мамуля уже прикинула, на каких курортах она отдохнет на денежки моего мужа. В ее глазах так и щелкали монетки, а в ушах шелестели купюры, достоинством не менее пяти тысяч.
– Мама, я хочу немного побыть одна.
– А кто тебе поможет застегнуть платье?
– Позови Глеба.
– Ты сошла с ума! Что твой будущий муж подумает, если его шофер станет застегивать тебе платье?
«Вообще-то мне совершенно наплевать, что он скажет или подумает, – усмехнулась я. – Пощекотать обоим мужикам нервишки – это небольшая плата за то, что один продал, а другой получит мое тело».
В ожидании Глеба я села на кровать и осмотрелась.
Я впервые была в этом особняке, обставленном с помпезной роскошью. Огромная кровать под тяжелым балдахином казалась пыльным скоплением сапрофитов и вызывала отвращение, как только я представляла, чем этой ночью мне придется на ней заниматься. Чтобы отвлечься, я подошла к белым шкафам, занимавшим стену напротив и отделанным, (какая безвкусица!) металлической инкрустацией. Я провела пальцем по украшению, ничего, кроме брезгливости, у меня не вызывавшему, а потом открыла дверки.
Фу, костюмы, костюмы, костюмы… И все мрачного цвета. А запах? Так пахнет старость? Ужас! Кажется, я задохнусь в этом доме раньше, чем выйду замуж.
Второй шкаф был девственно пуст. Ого! Кажется, это местечко приготовлено для меня. А куда делась одежда его бывшей жены? Она с собой ее увезла, или он просто выкинул? Я повернулась: на стенах висели картины, но не было видно ни одной фотографии. Этот козлик престарелый решил от меня родственников спрятать? Стыдно ему или делиться красотой не хочет?
– Поля, ты меня звала?
В дверь просунулась голова Глеба. Мое сердце заныло. Я смотрела на его милое лицо, а в груди рос комок гнева и готов был выплеснуться бранью на когда-то любимого, а теперь глубоко презираемого мною человека. Глеб кинул на меня мгновенный взгляд и опустил глаза. «Что, стыдно? Смотри, гад, любуйся. Пусть твоя мелкая и жадная душонка провалится в ад!»
