В армию я пошёл специально.
Специально уволился с хорошей работы, с девушкой попрощался, пришёл в военкомат и говорю:
– Товарищи военные, хочу служить!
А они мне в ответ:
– Нельзя тебе, Лёша, служить. У тебя же компрессионный перелом позвоночника был! А еще ты шею себе сворачивал. А колено вспомни? А кости плюсневые? С тобой же травматологи на улице здороваются! Как ты бегать будешь? А строем ходить? Иди домой – проспись!
А я им:
– Здоров я, товарищи! Хочу Родине служить! Не спится мне, ну никак не засыпается.
А они всё ни в какую:
– Лёшенька! Да у тебя привод в милицию был! Да у тебя отец в тюрьме умер! Какая тебе армия? Уходи скорее из нашего военкомата, не позорь, Алёша, не позорь ты наши погоны и ратные стены мобилизационного учреждения.
А я опять не растерялся:
– Да что вы за мою биографию цепляетесь? Врачи говорят – здоров, вы сами справки видели! А вот характеристика хорошая с работы. Скорее берите меня в армию! Я в спортзале гиперэкстензию делаю, я на гитаре играю, я на стройках работал – я в армии везде пригожусь.
В общем, сжалились они надо мной. Хорошо, что в военкомате добрые и честные люди работают.
Впрочем, о чём это я? На самом деле я никуда специально не шёл. Меня просто застали дома, вручили повестку, голосом продублировали о необходимости явиться и не пытаться откосить. Военкомат призвал, я был не против, а в Российской армии всякий не откосивший уже достоин гордо называть себя добровольцем.
«Добровольческое» настроение также обеспечивала пропаганда. Тогда фильмов а-ля «9 рота» снимать ещё не умели, но смогли снять отличный фильм «ДМБ». Призывники начала нулевых, к числу которых относился и я, были пропитаны похуизмом не меньше персонажей этого легендарного кино.
В день отъезда возле военкомата собралось много пьяных людей разного возраста. Кто-то из провожавших всю ночь гулял на свадьбе и прибыл к военкомату с лентой «Свидетель» через плечо. На улице лежал декабрьский снег, провожающие были одеты в серые зимние одежды и смотрели на нас глазами больных животных. Мы были одеты в старое шмотьё «на выброс» и грустно курили. Только «свидетель» был одет в кожаную жилетку поверх белой рубашки, дико чему-то радовался и кричал: «Херня-война, салаги, главное шарить!»
Меня и ещё пять человек посадили в УАЗик типа «буханка» и повезли в областной сборный пункт. Это такое место, куда свозят всех призывников из региона и откуда их же развозят по воинским частям страны. Из динамиков в салоне УАЗика пел Жириновский. Точнее, не пел, а в манере Левитана читал под синтезатор стихи: «Россия. Россия. Великая. Сила».
За всю дорогу водитель УАЗика несколько раз предлагал нам выпить за деньги, а когда понял, что пить никто не желает, просто просил занять ему «рублей двести-триста» под предлогом того, что у нас всё равно всё отберут уже через пару часов, а он через два года обязательно отдаст. Предприимчивый дядька привёз нас на сборный пункт и передал в распоряжение ещё более предприимчивым дядькам, но уже в военной форме.
– Алкоголь, скоропортящиеся продукты, наркотики и деньги лучше сдавайте сразу.
– А если не сдадим, то что будет? В армию не возьмёте?
Один из встречающих нас военных выставил на стол наши сумки и начал изучать их содержимое. Из одной сумки он взял себе палку колбасы, из другой пачку печенья «Земляничное». А варенье не взял. Из моей сумки он зачем-то забрал себе шерстяные носки. Досмотр был окончен, и нас повели дальше.
– Нахера ему носки? Неужели у него их нет?
– А он в них колбасу положит с печеньками и спиногрызам своим подарит на новый год. Это шакал. Шакалы – они такие, мне про них брат рассказывал.
– А кто такие шакалы?
– Черти.
– А брат твой, это тот, который «свидетель» и нас салагами называл?
– Ага. Да он пьяный просто, со свадьбы.
– Странно. Вроде брат, а вместо проводов на свадьбе бухал.
– А он сводный.
Нас привели в одну из больших комнат с дверями из решёток снаружи и двухэтажными шконками внутри. Военный, который нас закрывал, сразу огласил прайс на свои услуги. Одной из них был звонок по телефону за 50 рублей. Я позвонил домой и сказал, что со мной всё хорошо.
На шконках группами сидели призывники и пили разное. Закусывали в основном копчёным салом и конфетами «Буревестник». Периодически двери-решётки открывались, внутрь входили военные и, зачитав несколько фамилий, уводили несколько человек. По коридорам ходили какие-то усатые люди в нарядах казаков. Они периодически кричали, что мы не люди, а позор Отечества. Мы посылали их на три буквы.
– Посмотрите на себя, будущие защитники. Вы как свиньи!
– Мы бухаем и не прячемся. Мы, может, в Чечню поедем и пьём нормально в последний раз. А ты тут, как вертухай, и с шакалами трёшься.
Сводный брат «свидетеля» откуда-то достал 0,5 «Пшеничной». К нам подсели ещё несколько человек, и мы начали пить.
