Вторая часть Марлезонского балета в М.
Михаил Дуридомов смотрел на себя в зеркало в ванной. Он решил отрастить усы, но еще не придумал, какой формы они будут; щетинки кактусовыми иголками топорщились в разные стороны. Ладно, посмотрим. На графа ты пока не похож. Нууу… И фамилия у тебя… Вот был бы ты… как-нибудь… с де… Де Дурэ. Или дю. Дю? А что, был же вот просто Портос, а потом стал барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон. И Ришелье… дю Плесси… Дю Дурэ, герцог Мухосранский? Дааа… Крутизна крутецкая. Где тут наша бритва. Он намазал подбородок и щеки пеной для бритья, включил станок и стал водить им по коже. Оставим пока? Ну оставим.
Час назад его разбудил голос:
– Ваше Велииичство! Кофе подан!
Михаил разлепил глаза и обалдело повертел головой: золото и хрусталь отражались в зеркале трельяжа, пурпурные сполохи от солнца, пробивающегося сквозь шторы, бродили по лицу, только что рожденная Венера радовала глаз розовой плотью. Перед ним стояла девушка с подносом, на котором уместились кофейник из барочного сервиза, кувшинчик со сливками, сахарница, чашка и тарелка с круассанами. На девушке было короткое черное шелковое платье с белыми кружевными оборками, маленьким белым фартучком и внушительным декольте, из которого старались выпрыгнуть розовые конические груди; дополняли наряд черные чулки и лаковые туфли на шпильках.
– Белка! Ты так на работу собираешься идти?!
– А до работы еще полчасааа!
Бэла поставила поднос на тумбочку у кровати и резко сдернула с Михаила одеяло.
– Вооот! Молодец! Не зря я старалась!
– А где ты… платье-то такое взяла?! Ты работу поменяла? В Гранд-отеле теперь?
– Вот ты Дуридом у меня совсем, Мишка! Ты же сам вчера навез опять целую груду коробок – образцов для своего сайта.
– Дааа?! И там это было?!
– Ну конечно! Не нравится?
– Ты шо! Умереть не встать!
– Так нравится? – девушка кокетливо вертела бедрами и приподнимала подол на мгновенье, достаточное, впрочем, чтобы заметить, что трусиков на ней нет.
– А трусиков в коробке не было? В комплекте должны быть! Надо им позвонить…
– Да были! Надеть? И валенки в придачу! Не проснулся еще?
– Яааа… тыыы… слушай… это…
– Да что тебя слушать! Да и не нужен ты нам сто лет! Вот он нам нужен. Иди ко мне, мой торчунчик, мой хороший, мой коник, вооот… прааавильно… нууу… постой, я сейчас.
Девушка запрыгнула на кровать, прильнула к груди Михаила, покусала его соски, сжала что есть сил член, потом села на него сверху, помогла себе рукой, медленно опустилась и стала двигаться. Левой рукой она сжимала груди, теребила соски, а правой трогала клитор, опиралась коленями в постель, приподнималась, потом расслабляла мышцы и падала на член, охала, стонала, опять двигалась, выгибалась назад и вдруг резко наклонилась вперед, легла на Михаила плашмя, вытянула ноги, соединила их, сжала, бедра ее судорожно задергались, «уууууух!», «ууу», «ой, все», «всеооо».
– Все, я на работу опаздываю!
– Белка! Ты что! А я?!
Белка резво вскочила с кровати, оправила зачем-то подол платья, потерла щеки и упрятала груди в декольте.
– Красная я, да?
– Ты давно не была такой красивой. С утра. Ну иди ко мне. Иди, маленькая.
– Нет! Совсем времени нет! Я пошла. Я и так клятву нарушаю.
– Какую, блин, еще клятву?!
– Гиппократа, какую же еще.
– А я, значит, умирай тут от неудвалитварения! На меня Гиппократа нету?!
– А ты кофий попей. Да сдуй его уже.
– Ну как я его сдую! Ты с ума сошла?! Он тебя щас кааак догонит!
– Ну нечего было вчера лазить неизвестно где! Я аж заснула, пока тебя ждала.
– Так я ж по работе! Пахал! Как… раб на галерах!
– Ну вот и отдохни. И он тоже. Оба.
– Ну Бельчонок!
– Все. Вечером.
Девушка развернулась, оттопырила попку, резко задрала подол, опустила, повернула голову, показала язык и была такова. Михаил посмотрел на свое мужское достоинство, по сторонам и откинул голову на подушку. Злости не было, ощущался здоровый заряд бодрости и силы, будто он стоял на борту пиратского брига, расстояние до испанского галеона быстро сокращалось, пушки уже нацелены, фитили у бомбардиров дымятся, верные корсары пробуют остроту сабли пальцем, ветер попутный… Эх, блин, ну ничё, мы еще свое наверстаем! Держитесь там, грандессы разные, графини с герцогинями! На абордаж! Стой. Пагади. Атставить абордаж! Кофе надо попить. Не каждый день тебе его в постель приносят. Вот Белка утворила! Ну огонь она у тебя, а не девка! Круассаны ухрумтелись за минуту, во рту остался привкус арабики, Михаил окинул взглядом свою спальню «Людовик XV», поднял ноги вверх, резко вскочил с кровати и, как был голый, пошляпал в ванную. Там он открыл дверцу душевой кабины, забрался внутрь и вертанул оба крана влево, будто готовился дать залп по галеону из всех орудий правого борта. На абордаж!
Михаил сидел на кухне, курил и ждал, пока загрузится его сайт. Два года назад он со своим другом Тимуром Лиходеловым затеял бизнес, который включал продажу мобилок, разных электронных гаджетов и крекнутых прошивок к ним. Потом он сделал сайт, на котором можно было заказать все эти товары. Еще позже на сайт был внесен раздел эротических игрушек и аксессуаров, этот раздел постоянно разрастался, туда было добавлено эротическое белье, одежда и обувь. Почти все игрушки и прочее он опробовал дома, с Белкой – это давало ему заряд для продвижения продуктов на рынке. Идеи его посещали иногда самые на первый взгляд дикие: для рекламы некоторых игрушек он повесил на сайт натуральные фото Белки, где ее нельзя было узнать, а под ними – звуковой файл с записью ее оргазма. Белка такие идеи воспринимала сначала в штыки и грозилась угомонить его сковородкой, но потом постепенно возбуждалась от мысли, что кто-то увидит ее такой, хоть и, конечно, не будет знать, что это она; если товар начинал быстро продаваться, она чувствовала какое-то стыдно-тайное удовлетворение и в постели становилась просто буйной и неугомонной. Михаилу постепенно стало неинтересно продвигать Самсунг и Эппл, он все больше времени отдавал «лав гаджетам», соединял их, улучшал управление, подключал к смартфону, писал для них новые программы или совершенствовал найденные в интернете.
