Роман написан к двухсотлетию попытки Русско-Американской Компании установить контроль над частью Гавайских островов и вовлечь королевство Атувай в состав Российской Империи. Королю была обещана защита, помощь в развитии экономики и образования, а также в капитальном строительстве. На острове Кауаи было даже построено три крепости, одна из которых, Елизаветинская, сохранилась до сих пор.
Король подписал договор, и 2-го июня 1816 года в бухте Ваимеа был поднят российский флаг, но…
На фоне происходящего происходит трансформация нравственных принципов главного персонажа, георгиевского кавалера поручика Орлова, героя Отечественной Войны 1812 года и последовавшего за ней Заграничного похода. Во время своего пребывания на островах он укрепляется в вере в Бога, проникается идеями мира и борется против войны, выполняя своё Главное Предназначение в жизни (Автор убежден, что у каждого человека есть неизвестное ему Главное Предназначение!). В нём, недавнем офицере и вертопрахе, беззаботном и легкомысленном, зреет серьёзное решение: стать священником и миссионером, проповедовать Слово Божье язычникам-островитянам. Высшее доступное человеку дело!
Исторические события, описанные в сем романе, в угоду сюжету, изложены весьма вольно. Ну, так получилось!
Все действующие лица, названия населенных пунктов, адреса и явки, секретные карты и снадобья, шифры и чертежи изобретений, а также синий цвет – есть вымысел Автора. И ещё: Автор не разделяет верований, а также взглядов и теорий, излагаемых его персонажами!
Пролог: Первая встреча. 1778 год
Щедрое, роскошное, сияющее раскаленным золотом Солнце величаво садилось в океан, покидая наливающееся густой синевой безоблачное небо и окрашивая волны в цвет вина – древний грек Гомер так и выражался: винноцветное море, а уж он-то, по отзывам современников, в вине знал толк! Наступил «Час Вечернего Уиски» – именно так, с большой буквы «Ч», очень уважаемый момент среди всех британских джентльмэнов. Натянувшийся якорный канат корабля «Resolution» слегка вибрировал. Казалось, что паруснику не терпится снова отправиться в путь, резать волны форштевнем, упруго претворяя энергию ветра в движение. С только что открытого тропического острова, лежащего в двух кабельтовых по левому борту и сверкающего золотистым пляжем, окаймленным пышной зеленью пальм, доносилось вечерним бризом тонкое благоухание цветов сандалового дерева, гибискуса и, пардон, плюмерии, а также других, ещё не известных европейским ботаникам. Матросы, за время долгого плавания сильно утомленные целомудрием, волновались на палубе, гадая, обитаем ли остров. Ведь, если там живут люди, то половина из них – женщины!!! Все были бы рады новым знакомствам!
В капитанскую каюту вошел стюард с подносом закусок и бутылкой. Штопор ввинтился в пробку и она негромко чмокнула, покинув горлышко. Янтарная струйка мелодично зажурчала в серебряные стаканчики, и по каюте распространился (нежный, соблазнительный, манящий, искушающий, желанный – нужное подчеркнуть!) аромат выдержанного шотландского уиски.
С вожделением пошевеливая густо заросшей волосами ноздрёй, капитан Джеймс Кук принял из рук стюарда дозу сего животворного эликсира. Другую ёмкость взял вахтенный офицер – второй помощник Диксон. Поставив поднос с закусками на стол, стюард вышел из каюты. Джентльмэны чокнулись и выпили. За короля Джорджа III. Занюхав ароматами острова, выпили, не задерживаясь, по второй – за Англию. Закусили. И только потом выпили за красивыe островa, волею Провидения открытыe сегодня.
– Как Вы изволите назвать этот архипелаг, сэр? – спросил второй помощник, выжидательно склонившись над бортжурналом, – Сии острова воистину полны очарования, поэзии и романтики!
Держа в руке сэндвич с солониной, капитан Джеймс Кук задумался лишь на секунду. Затем, сдвинув на затылок треуголку, решительно сказал:
– Пишите, Диксон: Сэндвичевы острова!
– Вы серьёзно, сэр? Так и писать? – второй помощник был разочарован такой прозой.
Судно качнуло.
– Мой высокий покровитель, Сэр Джон Монтегю, Первый Лорд Адмиралтейства, четвертый граф Сэндвичский, разве не заслуживает чести быть увековеченным на географической карте?
– О, в его честь, значит! Тогда, конечно, сэр… Я просто подумал, глядя на Ваш сэндвич…
– Да! Это он его изобрел! Однажды, за игрой в криббедж, чтобы не отходить от ломберного стола, ибо пришла хорошая карта, сей достойный джентльмэн приказал положить на ломоть хлеба салат, майонез, ветчину и сыр. А чтобы не пачкать пальцы, велел накрыть это сооружение другим ломтем хлеба. Гениально, не правда ли?
– Оу, йес, ит из, сэр!
С палубы вдруг раздался многоголосый радостный вопль, и через секунду в каюту влетел боцман.
