Почему возвращаюсь
все время назад,
И о прошлом грущу,
словно дряхлый старик?
Закрываю глаза:
вижу маленький сад,
Клен у дома, ветвями
к калитке приник…
Знаю, высох любимый
зеленый мой клен,
Постарел с тех времен
и уж всеми забыт.
Да и дом обветшалый
давно уж снесен…
Почему ж это все
пред глазами стоит?
Это было со мною,
и это не сон.
А ведь столько прошло,
столько минуло лет!
И тоска с ветром песню
поет в унисон,
Что возврата туда
больше нет. Больше нет…
Понимаю, нельзя
возвращаться назад –
Это путь в никуда,
это просто тупик.
Закрываю глаза,
снова вижу наш сад,
Клен у дома ветвями
к калитке приник…
Промозглый май. Шальной гуляет ветер.
Но «дичка»– яблоня уже в весеннем цвете.
Отшельницей без племени без роду
Сиротка стойко переносит непогоду.
Других здесь яблонь нет по всей округе.
Каким же ветром занесло тебя, подруга?
Одна теперь ты без сестер и братьев
Стоишь в косынке белой и в зеленом платье.
И год за годом так к началу лета,
Ты, зацветая, отцветаешь «пустоцветом».
Здесь нет прохожих, и не ходят в гости
Заброшен дом. Его хозяин – на погосте.
Лишь залетевшая сюда кукушка,
Весть о погоде донесет с березовой макушки.
«Ку-ку…». Ты слышишь? Теплым будет лето –
Такая, говорят, в народе есть примета
Сядь, старушка, поближе ко мне…
Улыбается лучик в окне –
Шлет весенний привет нам с тобою.
Сядь, старушка, поближе ко мне,
Не грусти, вспоминая былое.
А деньки все теплей и теплей –
Ты порадуйся тихой погоде.
Много в жизни прошло февралей,
Вот и этот уже на исходе.
Что зима – пролетели лета!
Все казалось, что завтра иль вскоре
Все изменится: и суета,
И нужда нас оставит и горе.
Неужели все это мечты?
Не бывают же вечными зимы!
Дорогая, присядь. Где же ты?
Все куда-то спешишь одержимо…
Бывает же сентябрь так хорош;
Чуть моросит над парком изумрудным,
И город в нежном сумраке похож
На остров каменный, почти безлюдный…
Умолкли птицы, даже детвора
С утра из дома глаз казать не хочет.
А мне мила унылая пора –
Дух озарения и грустных строчек.
Зачем пишу? Чтобы оставить след
Среди бескрайности следов похожих?
Слова ищу… зачем? Ответа нет,
Лишь потому, что быть его не может…
Есть дождь и парк, и этот чудный клен,
В раздумья погруженный серый остров.
Есть я, и я всем этим опьянен –
В подлунном мире все предельно просто!
А помнишь, девчонка, смородину?
Вкус ягоды на губах,
Луну – желто-яркую родинку,
Прилипшую на небесах?
Как пахло степными здесь травами!
Как ласков был ветерок…
И к звездам колечками плавными
"Клубовых" тянул дымок…
"Агдам", сигареты и кустики,
И только лишь мы с тобой.
Как флаг, развивались трусики
На тополе… Боже мой…
Ведь все это – было же, было же!
Лишь в сердце остался след…
Любою строкою не выложить
Всю звонкость ушедших лет
И боль по утраченной Родине –
Назад сожжены мосты.
Кто в нашей сейчас смородине?
И живы ли те кусты?
Ложусь я с криком петухов
Ложусь я с криком первых петухов…
Ночь, верю, не была пустою,
Ведь есть читатель у моих стихов
С такой же страстною душою.
Он, как и я, на все глядит в упор,
За шорами глаза не прячет,
И виртуальный одолев забор,
Со мной смеется он и плачет.
А значит, я не зря ночей не сплю,
Выплескивая душу в строчки.
Я болью о стране листы кроплю
И кровью помечаю точки.
И не люблю приглаженных стихов,
Люблю, когда бушуют страсти.
Ложусь я с криком первых петухов,
И твердо верю – мир прекрасен!
Оставив след особой меткой,
Сквозь череду эпох и эр,
Мы яркой пролетим кометой,
Рожденные в СССР.
Нас разбросало по планете –
За дальний, ближний рубежи.
Но силы нет такой на свете,
Чтоб удержала на межи
Порывы юности мятежной
И тягу к близким островам!
И чувствам этим, теплым, нежным,
Что я испытываю к вам,
Мои друзья! Мой класс реальный!
Хоть юность не вернуть назад,
Мы в этой встрече виртуальной,
Как прежде, вместе, и я рад!
Покосившийся старенький дом,
Занесенная снегом дорожка…
У сестричек-берез под окном
Прошлогодние виснут сережки.
Долбит дятел гнилое бревно –
Гость единственный в этой округе.
У калитки – сугробов полно,
Здесь раздолье буранам и вьюгам.
Где хозяин? В сторонке какой
Ищет лучшую долю, сей странник?
Знак надежды вернуться домой –
Заколочены накрест все ставни.
Что-то, Серега, не весело мне:
Душу волнует тревога…
Может, и впрямь, отыщу я в вине
Истину, выпив немного.
Ну-ка, дружище, наполни стакан,
Чтобы дойти мне до сути.
Вот ты ответь: мой народ – истукан?
Всяк им, как хочет, так крутит:
Может ударить его по лицу,
Может закинуть куда-то…
Он лишь ответит тому наглецу
Взором своим виноватым.
Что-то не так… Но скажи, что не так?
Что же с народом случилось –
Разве не он восходил на Рейхстаг?
Может, мне это приснилось?
Может, и «Зимний» брал вовсе не он,
Где же, тогда эти «братцы»?
Бьют господину нижайший поклон,
Иль не хотят просыпаться?
Что ж ты, дружище, вина не дольешь?
Выпьем «За счастье» немного.
Впрочем, в вине – хоть убей – не найдешь
Истины. Только – тревогу.
Капелил март, и солнце улыбалось ярко,
Старик смотрел на возвратившихся скворцов
И говорил им: «Вы видали храбрецов!
Здесь вам не Африка – у нас совсем не жарко.
Снег на полях еще, капель звучит не звонко.
Я вовремя, друзья, вам подготовил кров.
Сибирский край, не вам ли знать, порой, суров –
