Жили двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр-атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан.
(Народная песня)
– Сколько нам ещё эту гору копать? – ворчал Прокошка, ковыряя твёрдую, каменистую землю.
Болдырь, долбивший кайлом рядом, толкнул товарища.
– Нишкни брат! Упаси боже, Кудеяр услышит, тут же нас и закопают
– Да как он услышит то? Пока мы тут гору копаем Кудеяр поминки справляет. Померла в запрошлом лете жена его любимая, Настасья. Так он по сей пор горюет, почти совсем промысел разбойный забросил. Болтают, что годов двадцать назад похитил Кудеяр у воронежского купца молодую жену – раскрасавицу, и насильно замуж за себя взял. Знамо дело, сначала, вдовою Настасью сделал, самолично мужа её старого изрубил. Недолго горевала молодка, Кудеяра вскоре полюбила и во всех его разбойных делах правой рукой стала. Он без нее не казнил, и не миловал. Разумницей супружница его оказалась.
– А я слыхал, что ведьмой она была, – Болдырь сплюнул, – очаровала, опоила атамана, вот он и разум потерял. Где это слыхано, к бабе прислушиваться. Бабья дорога от печи до порога, а он ей вольницу дал.
– Ну, теперь ее господь прибрал, а нам и на руку: будет пока Кудеяр пить-горевать, когда ещё сюда прибудет, – рассудил Прокошка
– Нишкни, говорю, у Кудеяра везде глаза и уши. Он и сам он колдун страшенный, – Болдырь понизил голос до шёпота, – говорят, не спит он никогда. Только одним глазом дремлет, а другим – всё видит, да на сто вёрст вокруг. Оттого и поймать его не могут ни стрельцы, ни казаки царские.
А коль настигнут – так всё равно не возьмут, ибо колдовством своим проклятым он собаку в коня превращает, а полушубок – в лодку, и уходит со смехом от своих преследователей.
Прокошка замолчал и продолжил копать.
Рыли уже они третий месяц: в стене высокого оврага: Болдырь, брат его меньшой Прокошка и ещё с десяток разбойничков по приказу атамана Кудеяра готовили пещеру, вроде как тайный схрон для разбойничьей шайки.
Только не верил Болдырь, что это тайный стан для шайки под землёй будет, сокровища свои проклятые, кровью политые, Кудеяр опять схоронит здесь, много таких кладов зарыто уже атаманом в землицу, на десять жизней хватит.
Тёмной ночью Болдырь разбудил Прокошку:
– Бежать надо, брат. Схрон скоро готов будет, а нас всех Кудеяровы прихвостни убьют и тута же и закопают, без отпевания, как нехристей каких.
– За что же убьют? – испугано захлопал глазами Прокошка.
– А чтобы мы про то, где пещеру рыли, никому не сказывали. И чтобы и после смерти атаману служили, сокровища его охраняли. Подымайся скорее, уходить надо.
Болдырь и Прокошка ещё какое-то время лежали, внимательно наблюдая за охранниками, дремавшими возле костра, а потом тихо, словно ужи, уползли в ночную тьму.
– Мама, мама, дядя Лёша приехал! – близнецы вопили радостными голосами.
Ну что за наказание? Ведь взрослые уже, а ведут себя словно пятилетние. Я закуталась в одеяло с головой. Может, отстанут? Но дети не отставали, и до меня, наконец, дошло, что приехал мой младший брат. Я села на кровати:
– Алёшка с Германом приехал?
С Германом, и с невестой своей, Василисой. Мама, она просто красавица, я, кажется, влюбился, – вздохнул Пашка мечтательно и закатил глаза.
– Не такая уж и красавица, – фыркнула Арина, – тощая, как коза у баб Дуси.
– Сама ты коза! – возмутился Пашка. – А у Василисы – формы! – Пашка снова вздохнул.
–Так, брысь, дайте мне переодеться.
Я выгнала детей из спальни.
Лёшка всегда сваливался, как снег на голову, хоть мы его и ждали каждое лето. Никаких сообщений, звонков или чего-то подобного.
Просто появлялся, как чёртик из табакерки: неожиданно и быстро.
Детишки ждали меня, сидя на порожке и что-то с интересом рассматривая на планшете.
– Чего у вас там? – я заглянула через плечо. Пашка быстро свернул страницу, но я успела заметить, что они читали о старинных кладах.
Ну, всё ясно. Братец опять подкинул Арине и Пашке какую-нибудь занимательную историю из прошлого, вроде того клада, что спрятали на Ласточкиной горке Моршанские скопцы.
Девять лет прошло, а вспоминать без дрожи не могу до сих пор о том приключении.
В родительском доме было шумно, за столом сидели трое мужчин и красивая блондинка, видимо, та самая Василиса. Мой муж Костя в лицах рассказывал компании какую-то историю, это над его шутками хохотали все сидящие за столом.
– А вот и Настя пришла! – отец заметил меня первым. Он улыбался, лицо его помолодело. Он явно наслаждался обществом гостей и самой молодёжной атмосферой.
Эх, папка, не часто мы тебя балуем своим присутствием. Даже мы с Костей заходим не каждый день, чего уж говорить об Алексее. Хорошо хоть близнецы после школы обязательно заворачивают к бабушке с дедушкой. Блинцов и пышек бабушкиных поесть,
новостями школьными поделиться.
Я крепко обняла Лёшку, младший братец за прошедшие годы из нескладного юноши превратился в солидного мужчину, да и был уже не студентиком-археологом, а доцентом кафедры археологии в том же университете, что и закончил. Я обняла и Германа: он тоже заматерел, отрастил модную нынче бороду и стал курить небольшую пеньковую трубку.
– Анастасия, старшая сестра этого брутального красавчика, – я протянула блондинке руку, кивнув на братишку.
