© Александр Сергеевич Балашов, 2023
ISBN 978-5-0059-6127-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пусть праздник говорят не наш,
Пусть пошло-мелкобуржуазен:
Держу в трясущихся руках
Я валентинку в тёмном классе.
По счёту пятую уже.
Но всё не то и я раздумьях:
Разумно ль в школе ждать любовь
Или вопрос сам по себе безумен?
Не знают школьники любви,
Но их сердца уже трепещут.
Они – лишь дети взаперти
Под руководством мудрых женщин…
Завладей, забери же,
Возьми два крыла
У ангела
Золотого на шпиле.
Стань свободной, как я.
Этим сумрачным утром окрасит заря
В светло-розовый цвет тебя и меня,
В жёлто-розовый цвет, в золотой.
И над финской водой
Полетим…
Питер – такой дорогой.
Я болею, болею, болею им…
Синее небо, мосты.
Здесь я духовно родился, а ты?
Золотые волосы,
Глаза голубые с зелёной искринкой.
Твои взгляды опасны, быстры,
Словно корюшка,
Словно блеск финки.
Белоспинным предплечьем пера
Белоспинным предплечьем пера
Прошуршит тихо сокол по небу.
Выйдет в свет молодая Луна
Она зла – ведь на ней никто не был:
Только я, но в стихах – только я…
Время есть, память есть и желанья:
Это мне, для меня, это я.
Ты и я – нет границы. Что дальше?
Потреблять до конца бытия?
Мне б изжить устремления странные!
Оботрусь утром нежной росой,
Утомлённый желаньем обманов,
И уйду вглубь души вновь босой.
Всё закончится, всё что земное.
Бесконечности знак я сотру.
На доске Время чертит иное —
Я на новые знаки гляжу.
Зрелость пусть в дни былые оглянется:
Белым мелом начертанный путь.
Бесконечности линия тянется.
Разведи руки вширь, не забудь…
Я люблю тебя, небо
Голубое, не синее.
Бледно-грустное небо
Пред извечной зимой.
Эх, глядеть – не насмотришься!
Осень закончится,
Истечёт между веток
Последней листвой.
Тёмно-русые ветки
Кустов непричёсанных
Словно головы леших на поле.
Ветер бродит лениво туда и сюда,
Бродит скучно, а скука от воли…
Ты вольна не любить меня.
О глаза твои серо-небесные!
Не ропщу, как не ропщет оторванный лист,
Что летит с ветром в даль неизвестную…
Мы – боги замёрзшего ада.
Живём потому что так надо.
Грядущее скоро прозреет.
Оттает наш край, потеплеет
И воды сойдут своевольно.
Намёрзлись, ребята – довольно!
Из праха наш мамонт восстанет.
Вернём себе память и знанья.
Заселим слонами все степи
Как схлынут холодные реки,
Как травка взойдёт на полянах.
Мы станем волхвами, князьями.
Мы – боги замёрзшего ада.
Вернёмся на Путь – нам так надо.
В мире стекла держи
Сердце железным,
Чтоб не разбили его.
Не будь же стеклянным душой,
Вечно болезным. Не верь,
Увлекаясь игрой.
В мире стекла разбивается всё.
Ломаются все постоянно.
Видишь ли трещинки уж на лице
Татьяны, Марины, Снежаны?
А ты так беспечна и на горе
Стеклянный свой дом строишь…
Стеклянная кошка сидит на пороге
И пёс из стекла роется в огороде.
Идёт ураган, и он всё сметёт
Порывисто, резко.
А я говорил, предупреждал,
Тщась быть хоть сколько полезным:
В мире стекла своё сердце держи
Вечно железным…
Как, почему в него не верю?
Уже не вспомнить, верно, мне.
Вот сторожу его за дверью —
Малыш курчавый на игрушечном коне.
Кто подарил коня и прочее – родные?
Мне было мало слишком лет.
Я сторожил, хотелось чуда,
Явился чтобы легендарный Дед.
Неуловимый, добрый, щедрый,
Таинственный, с густою бородой.
Он судит кто послушный, милый, чуткий,
А кто капризный, нехороший, злой.
Под ёлкой оставляет он подарки
Одновременно в тысячах домов.
Его никто не видел, но все знают
Что Дед Мороз есть первый детский бог.
В одинокой квартире
Гулко бродит «апчхи!»
И никто не желает
Здоровья при этом.
Ты держись, ты держись! —
Говорю я себе.
И гляжусь в зеркала
Бравым стойким корнетом.
Ах, зачем эти ёлки,
Зачем Новый Год?
Разве будет что новое? —
Я уж не знаю…
Я не стану загадывать
В бое часов,
Потому что ничто
Не сбывалось…
И я в книгу смотрю
На страницы Судьбы.
И хоть ярких картинок
Уж было немало,
Но меж строчками тянется
Та же тоска.
И не видно у ней
Ни конца, ни начала…
Просят пару купюр
За молитву попы.
Я не верю во всё,
Что требует платы.
И не стану просить,
Ибо выпало мне
Самому понести
Все затраты-утраты…
Прочитай в двадцать пятой строке
То, что живо рисует нам мозг.
Ту картинку обманного кадра,
То, что всем испытать довелось:
Ровный ритм отмеренных слов,
Рокот мыслей, затихший вдали.
Всё оставив, понять нам пришлось
То, что сердцем принять не смогли.
Отрицание смерти есть жизнь.
Несмиренье – залог для борьбы.
А устанешь, скорее ложись,
А не встанешь – истратился ты
Весь до донца, до самых краёв,
Что внезапно сомкнулись кругом,
Тёмным лесом, высокой стеной.
Ты – луч света над мёртвой водой,
Что уже никуда не течёт.
Как же так, как же быть, вот и всё?
Сменит сон сей тревожный, дурной
Другой ряд небывалых картин.
Живо пишет, обманывать рад
Мозг себя – достигаю вершин.
Снова светопись нового дня
Правду явит, отняв веру снам.
Только знать бы, не снимся ли мы
Точно так, как и снится кто нам?
Прочитав и запомнив вопрос,
Знай, что вовсе не нужен ответ.
Помни долго, но помни и то
Что забудется всё в долгом сне.
Люблю вернуть окраску ёлочной игрушке,
Кусок отбитого стекла,
Повесить вновь на новую большую ёлку
И праздновать победу бытия.
