Проснуться рано – это стало для меня настоящим подвигом. Вот уже десять или пятнадцать лет рано я вставала только для того, чтобы принять свои таблетки из-за разыгравшейся боли в ногах. Или когда мой терапевт назначал очередное свидание ни свет ни заря, за что я каждый раз корила его.
Но сегодня все было по-другому. Я проснулась даже раньше, чем будильник успел сделать свое черное дельце.
Такое солнечное, но холодное утро. Старый шумный вокзал. Я. И мой потертый коричневый чемоданчик, такой же ветхий, как и я.
– Ну, старина, пора, – приговаривала я, пока укладывала вчера вечером одежду. – Еще не время нам с тобой уходить в забвение.
И вот я сижу на скамейке на перроне и смотрю на поезда. Один из них повезет меня через всю страну. Пар изо рта намекнул мне, что все-таки следовало достать зимний шарф. Утро оказалось слишком свежим. Во внутреннем кармане конверт с письмом. Остальные лежат в чемодане. Но этот, последний, будет со мной. И стоило мне подумать о нем, как рука уже достала его. Обычный почтовый конверт с маркой. Обычный листок бумаги внутри. И слова, написанные аккуратным, немного косящимся почерком. Его почерком. Уж где это слыхано – такой старушке пускаться в авантюру. Словно в каком-то романтическом романе. Хотя и книг-то я уже давно не брала в руки и не знаю, как там сейчас пишут. Но его письма заменили мне все. Книги. Газеты. И даже радиоприемник. Может быть, заменили бы и еду, если бы я так не любила сладкое, с которым, по словам терапевта, мне давно уже пора попрощаться. Каждый день доходить до почтового ящика в надежде увидеть желанный конверт. Это стало ритуалом, моей зарядкой, даже страстью. Мне не нужно перечитывать письмо. Я помню его наизусть. Но я все равно перечитываю. Снова и снова. И каждый раз взгляд неустанно задерживается на последней фразе:
«Я жду тебя».
Я тоже жду. Жду, когда уже объявят посадку. Жду, когда время напомнит принять лекарство. Жду, когда за окошком замелькают дома и деревья. И когда все прошлое останется позади. Жду встречи с человеком, которого никогда не видела, но о котором, кажется, знаю больше, чем даже о себе самой. Поезд тронется. И я стану еще на шаг ближе. И шаги эти ускорятся. Покачиваясь из стороны в сторону, унесут меня вперед. Стоило ли так суетиться. Стоило ли срываться с места и бежать. Еще не поздно остановиться. Вернуться домой. Просто лечь спать. И жить, как прежде.
Но я жду. Ждать нетяжело. Я всю жизнь чего-то ждала. И смогу подождать еще немного. Смотрю на бегущих с рюкзаками и чемоданами людей. Они уезжают. Приходят новые. И тоже уезжают. И я уеду. Этим холодным солнечным утром. На одном из этих поездов. С конвертом в руке. И шоколадкой в кармане.
Балкон. Кофе. И табачный дым
Михаил любил выйти вечером на балкон и раскурить папироску. После насыщенного рабочего дня такой ритуал был его воскрешением. С его балкона на десятом этаже открывался не самый интересный вид: двор с детской площадкой, широкая автомобильная дорога и кусочек зелени в виде небольшого сквера. Но Михаил любил этот вид. Прямо напротив стоял еще один такой же дом. С такими же окнами и балконами. Порой, когда почти в каждом окне горел свет, Михаил подолгу наблюдал за соседями на той стороне улицы. Одинаковая суета бытовой жизни. Приготовление ужина. Сама трапеза. Подготовка ко сну.
Утром Михаил никогда не спал долго. Вставал, варил кофе и выходил на балкон. Солнце. Свежий утренний воздух. Кофе. И табачный дым.
Однажды воскресным утром Михаил, как обычно, с кофе и папиросой разглядывал окна дома напротив. И в одном из балконов он вдруг заметил лицо. Кажется, он видел это лицо и раньше, но только сегодня оно выплыло на передний план, затмив собой все. Это было лицо женщины. Она смотрела, как показалось Михаилу, прямо на него. Наверное, она тоже заметила его. Женщина улыбалась, подставив лицо солнцу. Михаил тоже улыбнулся.
На следующий вечер Михаил снова увидел ее. В сумерках было сложнее разглядеть ее черты, но то, что она смотрит прямо на него, было неоспоримым. Михаил улыбнулся. И даже приподнял кружку кофе в знак приветствия на правах старого балконного знакомого. Женщина не подавала никаких отчетливых знаков. Она просто смотрела.
Эти встречи стали происходить все чаще. То по утрам, то вечерами. Они обменивались улыбками. Михаил пил кофе и курил папиросу. Женщина просто сидела. Иногда тоже что-то пила из кружки. Михаил не слышал ее голоса. Даже не видел с ее стороны никаких знаков внимания, но чувствовал ее. Каждый день он с нетерпением возвращался домой. Кто она? Как ее имя? Чем она занимается и почему так часто бывает на балконе? Эти и многие другие вопросы и волновали Михаила, и были в какой-то степени безразличны.
В один из вечеров, возвращаясь домой, Михаил зашел в ближайший магазинчик пополнить кофейные запасы. Сделав покупки, Михаил направился к дому и через несколько шагов увидел ее. Словно призрак она стояла посреди тротуара. На ней было элегантное летнее платье и солнцезащитные очки. Михаил никогда не видел ее так близко, но сразу узнал ее. Она была очень хороша собой. Она стояла в пол-оборота к нему и, кажется, не замечала его. Узнает ли она его? Михаил терзался. Ему захотелось подойти и наконец-то познакомиться лично. Он быстро перебрал в памяти все удачные фразы для знакомства и нашел, как ему показалось, самую подходящую для их ситуации.
