Анна
– Анна, – окликнула меня наша старенькая почтальонша, застав выезжающей со двора.
– Здравствуйте, Маргарита Александровна! – я закрыла ворота и подошла к ней.
– Думаю, что это стоит передать вам! – она протянула мне конверт.
На лицевой стороне не было ни одной марки, зато ровным почерком был написан адрес и, увидев имя получателя, я замерла в изумлении.
– Эм… – недоверчиво посмотрела на почтальоншу, точно зная, что мой сын никогда не верил в сказки. Да и с чего бы Бертику писать подобное письмо?!
– Прочитаешь – узнаешь, а мне пора дальше бежать! – она улыбнулась, видимо поняв всю гамму чувств по выражению моего лица, и пошла вперед по улице, оставляя на нетронутом снегу ровную дорожку следов.
Уселась в машину и бросила конверт на сиденье. Имею ли я право вторгаться в личное пространство сына? Все же мой малыш уже не так и мал… Девять лет пролетели мигом, а мне все кажется, что только вчера за спиной захлопнулись двери роддома.
Припарковавшись перед офисом, закусила губу от волнения, приняла окончательное решение и вскрыла конверт.
«Здравствуйте, уважаемый Дед Мороз.
Я никогда в вас не верил, но сегодня хочу попросить об одном маленьком чуде, которое не подвластно мне самому или кому-то из моих близких.
Всю свою жизнь я вижу, как мама смотрит на старое фото в телефоне и плачет иногда по ночам.
Весь год я вел себя хорошо и сейчас прошу только об одном: подари моим родителям неожиданную встречу и пусть они наконец-то смогут поговорить!
Альберт Туров»
Да уж, объяснить ему, что это все не так просто будет куда сложнее, а может и не стоит ничего объяснять…
Вечером хотела поговорить с сыном, но решила не поднимать этот вопрос, а зря! Но кто же знал, что через полгода все так изменится?!
Анна
Первый юбилей… Мне безумно хотелось, чтобы Бертик запомнил этот день, а значит и подарок должен быть особенным.
Вот уже второй час, отменив все дела, я стояла в магазине игрушек и отмахивалась от желающих помочь мне консультантов, раздраженно листая вайбер. Галка – моя взбалмошная подруга, а заодно и няня для Альберта, слала сотни вариантов подарков, но все это было не то.
– Если вашему мальчику исполняется десять, возьмите вот эту железную дорогу, – настойчиво советовал консультант. – Все парни мечтают о такой.
Я лишь наградила его хмурым взглядом и открыла новое сообщение:
«Мама, это я. Тетя Галя ушла нам за соком, а телефон у нее на зарядке. Если тебе интересно мое мнение, подари мне графический планшет. Бумага – это прошлый век, а мне бы хотелось шагать в ногу со временем! Да и рисовать эскизы будет удобнее…»
«Эскизы…» – только и успела подумать я и невольно сглотнула. Вот уж действительно, гены не пропьешь!
«Аннушка, извини, не думала, что он возьмет мой телефон, вот кто-то сейчас получит!» – прилетело сообщение от Галки.
«Все нормально, Альбертик прав. Надо было просто спросить у него. Скажи, что будет ему планшет.»
Я закинула телефон в сумку и с преогромным удовольствием покинула магазин.
– Черт! – села в машину и стукнула по рулю, заставив гудок сдавленно крякнуть.
Генрих Шнайдер… Моя ошибка, умопомрачение, человек, отравивший жизнь и одиннадцать лет назад превративший ее в кошмар.
Мне было шестнадцать, когда сбежав со школы и дописав два лишних года в анкете, я пошла участвовать в кастинге. Так начались пятнадцать лет любви к тому, кто никогда не ответит мне взаимностью.
В тот день нас переодели в купальники и выпустили на сцену захудалого ДКП, дефилировать перед почетным жюри. Я улыбалась, представляя себе, что сцену освещает не старенький прожектор, а слепящий свет софитов, что зал полон народу и все рукоплещут маленькой, наивной девочке, решившей покорить этот мир.
Немецкое модельное агентство «Stella» уже успело прославиться по всей стране и я действительно надеялась выбраться из нищеты, проложив себе путь в мире моды. Фигура позволяла это и я упорно листала библиотечный интернет, выискивая хотя бы крошечный шанс для себя.
Как раз там, на кастинге, я впервые увидела его. Генрих был директором, а заодно и хозяином агентства. Именно он настоял, чтобы девчонка, не прошедшая отбор, участвовала дальше.
– У этой девушки есть будущее, – заверил он жюри на чистом русском и добавил, подняв палец вверх: – Возражения не принимаются!
Затем пролетели добрых четыре года усердной работы. Фотосессии, показы, съемки… Мама упорно твердила, что я – продажная девка и уж никак, кроме постели, не смогла бы пробиться, я беззаботно отмахивалась и глаза горели не хуже, чем самые яркие софиты.
Но однажды все изменилось. Мы вернулись из Парижа после очередного показа и я совершила большую ошибку, правда о ней никогда не жалела.
Чувствовало мое сердечко, что не стоит идти в ресторан, не хотела же оставаться на корпоративе, но у самого выхода меня перехватил возлюбленный директор.
– Уже уходишь? – спросил он, нахмурив брови так, как умел только он.
– Генрих, – мужчина всегда настаивал, чтобы все обращались к нему по имени и на ты. – Вы… я… – мямлила, потому что всегда в его присутствии не могла связать двух слов.
– Анна, это нехорошо, когда звезда покидает бал еще до его начала, – он обольстительно улыбнулся, а я… Сердечко бешено заколотилось, ноги подкосились…
