Антуан Делилль опрокинул второй стакан янтарного виски. В руке крутилось толстое холодное стекло. Пустое, как его жизнь. В сумрачный бар на рю Вандом он приходил почти каждый день с тех пор, как обосновался в Лионе. Входящего приветствовала причудливая смесь запахов алкоголя и парфюма. Спиртное уже давно имело одинаково-горький вкус. Боль приходила и уходила, уходила и приходила. Под действием алкоголя она притуплялась и давала несколько часов забытья. Иногда не думать – это единственный способ выжить. Зачем для вечера в баре надевать дорогой костюм из прошлой жизни? Может, чтобы сохранить лицо перед собой или другими посетителями бара? Но он давно уже не чувствовал себя, а среди посетителей бара знакомые не встречались. После дозы алкоголя он ощущал себя пловцом на дне, придавленным толщей воды. Окружающие люди из этой глубины виделись, как рыбы в соседнем аквариуме, казались такими же хаотичными, бестолковыми и далекими. Механичность их жестов создавала нелепый мир вокруг них.
***
Город закутался в бело-розовую апрельскую пелерину цветущих деревьев. Воздух пропитался густым запахом нарциссов и гиацинтов. Платаны выгнули под ветром свежие листочки. Бланш Готье, плотно запахнув кашемировое пальто от шкодливого весеннего ветра, возвращалась из университета в прекрасном настроении. Ей удалось получить хорошую отметку по философии, и Тома – самый симпатичный парень из их группы строил ей глазки, когда она отвечала профессору Вернелю. Тома пристально смотрел на нее, поглаживая пальцем контур губ. О свидании с Тома мечтала добрая половина девчонок группы. Невысокий, но хорошо сложенный, с дерзким взглядом. Обычно подобные типы не привлекали внимания Бланш. Еще год назад она бы посмеялась над девицами, которые жаждали внимания заносчивого Тома. Но недавно Бланш заметила, как он на нее смотрит, и внутри что-то стало отзываться на этот откровенный взгляд. А сегодня после занятий он предложил выпить кофе в маленьком кафе рядом с университетом. Они пили cafe noisette1, сидя у окна на красных диванчиках, и болтали об учебе и планах на выходные. Бланш снова и снова ловила на себе его смелый взгляд. И почему ей это нравилось? Потому что он был популярен? Потому что Бланш с вечно собранными в пучок волосами, несмотря на тонкие правильные черты лица, в комбинезонах или широких брюках производила впечатление скорее «своего парня», чем привлекательной девушки? Потому что ее считали странной из-за постоянного участия в волонтерских проектах, поэтому практически не приглашали в студенческие компании?
Радостные мысли, как стайка разноцветных бабочек, перелетали с одного предмета на другой. Даже походка сегодня соответствовала мыслям. С зажатым в руке рожком шоколадного мороженого девушка приближалась к дому, бросая привычные взгляды по сторонам на соседние здания. Вот здесь живут старички Арно, а тут – мадам Лабиш с псом Барни, вон там – семья Фонтен с тремя сорванцами разного возраста. Взгляд пробежал по соседнему дому – и мороженое вылетело из руки и расползлось по асфальту неаппетитной лужицей. Около двустворчатой стеклянной двери с темно-синей окантовкой плашмя лежал мужчина. Видимо, новый сосед. Его имя оставалось загадкой, что не мешало мадам Лабиш и мадам Казински неоднократно судачить о том, что на улице появился жилец, который их страшно интересовал.
Первая мысль – он умер! Вторая – надо срочно вызвать «скорую помощь», если еще можно помочь несчастному. Бланш простучала невысокими каблуками по плитке перед соседским домом и наклонилась над мужчиной. В нос бросился смешанный запах алкоголя и мужского парфюма. Господи! Он пьян! Но не оставлять же его одного на улице! А вдруг ему станет плохо? И незачем об этом происшествии знать всей рю Абервиль.
Справа от двери располагались плетеный диван и столик. Они остались от предыдущих хозяев, семейства Фурье, которое переехало в Париж, когда кругленькому и добродушному мсье Фурье предложили более выгодную должность в банке. Неплохо перетащить соседа хотя бы на этот диван. Это лучше, чем оставить несчастного на холодной плитке.
Лицо мужчины скрывалось за прядями длинных темно-каштановых волос. Она коснулась его плеча, но реакции не было. Бланш толкнула сильнее. «Просыпайтесь! Да просыпайтесь же!» – голос метался между злостью и уговором.
С алкоголиками Бланш не приходилось сталкиваться. На ее десятый день рождения отец сильно перебрал. Когда разъехались гости, ему стало плохо. Бессвязная речь, спотыкания и шатания по дороге в ванную комнату. Страшные звуки, доносившиеся оттуда. Девочке казалось, что отец вот-вот умрет. Этот испуг настолько врезался в память, что и сейчас не получалось рассуждать здраво. Сосед невнятно бурчал себе под нос.
– Поднимайтесь! – Бланш отчаянно тянула его за руку, на которой поблескивал серебряный браслет.
Туман беспамятства прояснялся. Мужчина медленно приходил в себя. Его темный классический костюм был безнадежно запачкан пылью и измят.
Шатаясь, при поддержке Бланш, он поднялся на нетвердых ногах. С видимым усилием немного продвинулся по направлению к дому. Из связки ключей не без труда был выбран необходимый, но трясущаяся рука постоянно промахивалась мимо скважины. Бланш водрузила его на диван и попросила ключ.
