Возникает искушение включить в эту категорию и убеждение психоаналитиков, что женщина по натуре – мазохистка. Совершенно ясно, что функция такой идеологии – не только примирить женщину с ее подчиненной ролью, представляя эту роль, как единственно возможную, но также заставить ее поверить, что эта роль – именно то, о чем она мечтала.
13 января 2019
Комментарий читателя к книге Зигмунда Фрейда «50 оттенков боли. Природа женской покорности»
Уже как несколько лет я работаю в центре по психологической помощи женщинам, пережившим сексуальное насилие. Многие из моих пациенток – женщины, которые годами терпят насилие в семье. И то, что они смирились с подобным отношением к себе и ничего не пытаются сделать, чтобы это предотвратить, кажется странным со стороны и на первый взгляд. Синдром виктимности, природу которого объясняет Зигмунд Фрейд, (термин «виктимность» был введён в психологию позже), появляется в женщинах не сразу, он не является её сутью и природой, а только внешние обстоятельства заставляют женщину чувствовать себя жертвой. Очень немногие способны вырваться из замкнутого круга. Героиня моей повести это сделать смогла, у неё хватило смелости преодолеть себя, свой страх и неуверенность и решиться на поступок.
В основу сюжета легла реальная история о том, как молодая жена сбежала от мужа с его младшим братом на край света, на суровый холодный Дальний Восток из одного посёлка в Украине с благодатным щедрым климатом. Парень, отбывший срок наказания за старшего брата, мать, которая испытывала материнскую любовь только к одному из сыновей -у главных героев моей повести есть реальные прототипы, поэтому многие эпизоды покажутся слишком обыденными и повседневными.
И всё- таки, отбрасывая мрачные ремарки психоанализа, о которых упоминается в начале предисловия, я с уверенностью могу сказать, что моя повесть – это не любовная история, это – история любви.
Любовь к женщине не требует покорности и подчинения от самой женщины, она ничего не требует взамен, и только тогда это настоящая любовь. Если мужчина чувствует иное – это что угодно, только не любовь.
Глава первая. Жестокий праздник
«Мы сами избираем свои радости и печали
задолго до того, как испытываем их»
Джебран Халиль Джебран
Огни неоновых ламп ярко мерцали разноцветными красками – синий переходил в зелёный, а ему на смену мигал жёлтый. Стеклянные витрины, мимо которых проходила тоненькая хрупкая девушка, одетая в старенькое не по сезону лёгкое пальто, были разукрашены гирляндами, серебряными нитями дождя и кричащей рекламой распродаж. И только бросив равнодушный взгляд на них, Катя вспомнила, что сегодня католический сочельник. Значит, завтра – католическое Рождество. Праздник, как-никак… И вспомнив это, девушка метнулась в открывающуюся дверь супермаркета. Внутри спасительное тепло окутало съёжившуюся от декабрьского холода девушку. Играла негромкая весёлая музыка, напоминающая о том, что скоро начнутся праздники, которых так ждут дети.
«Что бы подарить Мише? – растерянно думала Катя, бросая быстрый взгляд на полки, забитые разнообразным товаром, – Денег немного… Был только аванс, который я уже успела так неосмотрительно потратить…» Так и не выбрав среди праздничной мишуры подарок, девушка прошла к отделу со сладостями и взяла большую шоколадку, на обёртке которой Санта- Клаус спешил по небу на санях, запряжённых оленями. Конечно, о подарке для Миши надо было побеспокоиться заранее. Но ничего, скоро зарплата. И можно успеть до Нового года купить большую коробку лего-конструктора и ещё книжку. Миша только-только научился читать по слогам. Да, она ещё успеет приготовить настоящий подарок. А пока пусть будет шоколадка. Тоже неплохо. Миша обожает сладкое. Уже возле кассы девушка вспомнила, что и ей самой нужно что-нибудь поужинать, и прихватила пачку молока и творога на завтрак. Ей одной хватит.
Темнота двора резко контрастировала с радужной иллюминацией бульвара. Лампочка в подъезде уже неделю как перегорела, поэтому Катя достала из сумочки фонарик. На втором этаже от окна падал тусклый лунный свет, за дверями соседских комнат доносились звуки телевизора и голосов. Катя нашла в кармашке сумочки ключ, открыла комнатку, которую она снимала здесь в семейном общежитии, включила свет и сняла пальто. И только оказавшись в своей комнатке, почувствовала, как же она устала за день. Переодевшись в ситцевый халатик и накинув на озябшие плечи шаль, Катя включила электрический чайник. Сейчас она заварит чай, выпьет его с молоком, проверит тетради и ляжет спать. Да и делать, собственно, больше нечего. Телевизора в её комнатке нет, ужин никому готовить не надо. А вот вставать завтра опять рано, вставать и бежать на автобус.
Катя налила в кружку крепкий чай, разбавила его наполовину молоком и забралась в старенькое креслице, напротив которого в окне виднелась автострада. Мерцающие огоньки автомобилей способствовали созерцанию. Девушка чуть прикрыла веки и подумала о том, что как хорошо, что она успела положить в портфель Миши пачку овсяного печенья. Теперь, по крайней мере, ему будет что поесть этим вечером. Внезапно требовательный стук в тонкую фанерную дверь заставил Катю вздрогнуть от неожиданности. Неужели, опять сосед дядя Слава напился и ищет свою жену, спрятавшуюся у кого-нибудь из соседей. Катя поставила кружку с чаем на столик, подошла к двери и распахнула её, готовясь терпеливо разъяснять соседу, что его жены здесь нет. Но за дверью стоял молодой мужчина, одетый, несмотря на вечернее время, в строгий офисный костюм.
