Эпиграф.
«Только недостаток воображения мешает
увидеть вещи с какой –либо точки зрения,
кроме своей собственной, и неразумно
сердиться на людей за то, что они
его лишены».
Уильям Сомерсет Моэм.
ПРОЛОГ
Девочка жадничала. Отец тащил уже целую груду вещей, среди которых были: плюшевый заяц, надувной крокодил, набор масел из восьми бутылочек от розового до желтовато -белого, носки с разноцветной вышивкой на тему отдыха, сувенир "три ропана и краб на морском дне", картина: "Закат в Ялте" в обрамлении из покрытых лаком бамбуковых палочек, магнитик на холодильник: "Из Феодосии с любовью", с десяток чудо каких красивых цацочек из оникса, яшмы и полевого шпата, о которых, правда, нельзя было оторвать глаз, до того хороши, ридикюль, вышитый бисером, лаковые босоножки, сарафан, высохшая и отлакированная морская звезда, бутылка из папье -маше с рюмками на оригинальной подставке из дерева, целая куча футболок, две кепки, пакет заколок, байковый халатик, набор для игры в серсо и много чего другого.
Когда весь этот хлам в пакетах был уложен возле ножки ресторанного стола, мать, обмахиваясь прихваченным в магазине парфюмерии рекламным буклетом и, дунув себе на лоб из -под верхней губы так, что подпрыгнула чёлка, произнесла с чувством:
– Жарко!
Отец, судя по внешности, кавказец, кивнул, глядя по сторонам и добавил:
Да, попить бы принесли сразу.
– Что -то к нам не торопятся идти, – тоже с заметным акцентом, проговорила мать.
– А здесь интересно, – оглядев внимательней двор ресторана, пыльный, побелевший от солнца с утоптанной множеством ног землей так, что на ней не было ни одной травинки, сказал отец.
Они сидели под навесом за одним из грубо сколоченных и покрытых суриком деревянных столов, который тут было не меньше полусотни. Кафе называлось "Кавказская сакля". Строения имитировали глинобитные, сложенные будто бы из крупных «мохнатых» блоков саманного кирпича. Но при более близком рассмотрении все они оказывались тоже попросту искусно покрашенными.
На крышах этих затейливо оштукатуренных лже -мазанок лежала солома, по двору ходили куры и гуси, а в глубине двора блеяли овцы.
– Прямо как у нас в Щецине, – сказала Гразина. – Так и кажется, что выйдет сейчас какой -нибудь пан Дзержинский и скажет: Witajcie drodzy goście!
– Что это значит? – Спросил отец.
– Ну, что -то вроде: добро пожаловать, дорогие гости!
– Да ты что?! – Рассмеялся муж. – Если у них тут Дзержинский выйдет, все официанты и повара разбегутся!
– Это почему? – Подняла брови супруга.
– Да здесь же одни чеченцы. – Прикрыв рот, шёпотом сказал ей муж.
– Вот как? – Стала она оглядываться. – А я и не заметила.
– Точно, по крайней мере, и повара, и официантки все в чеченской одежде. – Всё также тихо сказал отец, кивнув в ту сторону, где повара у мангалов стояли, в самом деле одетые в типичную для сельских чеченцев одежду. – Гляди, видишь тюбетейки чесучовые? Обычно чеченцы такие носят.
– А почему они должны в первую очередь убегать? – Спросила родителей их дочь Власта, симпатичная пятнадцатилетняя девушка с голубыми польскими глазами и косой густых, чёрных в отца волос.
– Потому что Дзержинский был человеком Сталина, – стараясь не повышать голоса, стал объяснять отец и ей. – А Сталин чеченцев не любил. Они на Кавказе были самые воинственные. Если что не по ним – и голову могли отрезать! Многие их и сейчас побаиваются. Между прочим, революцию большинство чеченцев не приняли. Поэтому в 30- х их хотели всех переселить. А тех, которые не желали подчиняться, сгоняли в амбары и заживо сжигали.
– Ужас! Откуда ты это знаешь? – Спросила мужа Гразина.
– Я ведь тебе рассказывал, у меня отец в МГБ служил, забыла?
– Ах, да.... Зато смотри, как они теперь здесь все устроились – и куры, и овцы , и шашлык! Власта, учись, как нужно деньги зарабатывать! – Решила поставить точку в разговоре мамаша.
– Подумаешь…– Власта бросила равнодушный взгляд на гуляющих по двору индюков и кур. – Что всегда говорят про эти деньги? Только и слышишь: деньги, деньги, деньги, будто в них всё дело…
– Потому что их трудно заработать, милая. – Наставительно сказала мать.
– А я вот так не думаю, – явно, чтобы поперечить матери, фыркнула Власта. – У меня будет куча денег, если захочу! Мне всегда их дают, если я прошу. И даже возвращать не просят. Я один раз в школе попросила, мне не хватало на булочку, так мальчики чуть не подрались за право мне одолжить, причём безвозмездно! Эти ваши деньги иногда даже на земле валяются, просто наклонись и возьми.
– То есть как? – С наигранным возмущением, повернулась к ней мать. – Где же это они валяются? Ну –ка, покажи нам с папой, мы пойдём и наклонимся!
– Да вот ещё, я сама пойду и наклонюсь, если надо! – Рассмешила этим заявлением и отца, и мать дочь.
Отсмеявшись, муж и жена стали переглядываться. Они оба любили Власту, не на пустом месте считая её красавицей. Это вовсе не означало, что они всё ей прощали и махнули рукой на её воспитание. И всё же, если Гразина, мать Власты, старалась сохранять по крайней мере внешнюю строгость, у мужа в глазах были весёлые искорки и, она взглядом показала ему, что огорчена таким его несерьёзным отношением к дочери.
