- Я не буду вас учить по этому учебнику по одной простой причине, - я обвела потоковую аудиторию насмешливо-сочувственным взглядом. - Потому что признаю не только права животных, но и студентов, а он написан не человеком и не для людей...
Настороженные взгляды потеплели и присмотрелись повнимательнее к новому преподавателю. В элитнейшую Академию меня взяли по протекции (а как иначе в этой стране?) моей троюродной бабки.
Осиротела я настолько рано, что помнить не помнила никого из родителей, а большую часть жизни провела в закрытых учебных заведениях за границей родной страны. Бабка не бедствовала, поэтому хорошее образование мне не только дали, но я его еще и получила - учителя и воспитатели все были на самом высоком уровне.
Неожиданно Агриппина Павловна позвонила и сообщила, что отправила мне приглашение на родину. "Мир меняется, детка, - церемонно сообщила она. - Мне хотелось бы, чтобы ты была рядом со мной". Удивившись внезапно проснувшимся чувствами у старухи, которую я знала, в основном, по денежным переводам, я уволилась из очередного университета и взяла билеты на самолет.
Это было две недели назад, а сегодня я уже приступила к своим обязанностям.
- Не слишком поспешные выводы для столь юной особы? - в дверях стоял высокий лысый мужик с темными запавшими глазами и сверлил меня крайне неприязненным взглядом.
По неуловимому чувству превосходства над окружающими я распознала в нем коллегу по цеху, но когда меня это останавливало?
- Вовсе нет, - с напускным спокойствием я пожала плечами. - Я просмотрела его по диагонали и половину выкинула бы сходу.
- А вас не смущает говорить подобные вещи его автору?
Я мысленно поздравила себя с очередной удачей сомнительного свойства. Но если подумать, давно хотела высказать профессору Лыкову это в лицо. Учебник, лежащий на моем столе, был не первый скорбный труд Мстислава Ярославовича, от которого меня, как доктора филологии, укачивало, а как преподавателя - бесило. Формулировки, которые он использовал, наводили на мысли о необходимости компенсации недостающей длины некоторых органов длиной предложений. Вообще-то, именно это я и хотела сообщить автору, но при студентах решила все-таки смягчить определение.
Тем не менее, в аудитории раздались ехидные смешки. Конечно, студентам для полного счастья не хватало только битвы преподавателей!
- Я, знаете ли, никогда не говорю за спиной того, чего не могу сказать человеку в глаза. Другой вопрос, что не всегда это делаю, но это исключительно из гуманных соображений.
- Что ж, похвально, - качнул головой Мстислав Ярославович. - Наслышан о вас...
Надо же, не успела прийти, а уже прославилась... ну что ж, и так бывает. Я только сильнее расправила плечи.
- Что бы вам ни говорили обо мне, верьте каждому слову, - ехидно улыбнулась я. - Вряд ли слухи смогут сколько-нибудь преувеличить реальное положение дел.
- Хотелось бы понять, что вы можете мне противопоставить. Я поприсутствую на лекции, с вашего позволения?
Собственно, вопросительные интонации были откровенной издевкой - разрешение ему явно не требовалось. А вот четыре группы, собравшиеся в потоковой аудитории, затаили дыхание. Звезда мировой величины против новенькой.
Читать первую лекцию под прицелом откровенно неприязненного взгляда темных глаз было откровенно страшно. Но не отступать же перед каждым встречным! Если он позволяет себе со студентами мериться... гм... интеллектом, то у меня возникает множество вопросов. И чисто человеческих рекомендаций найти себе кого-нибудь своего уровня.
Всю свою карьеру я считала такой подход крайне неэтичным, тем более, когда и среди именитых ученых встречаешь немало откровенных дураков, а эти вообще - только учатся!
***
Вводные занятия никогда не были моей сильной стороной, всегда требовалось пара-тройка "пристрелочных" лекций, но тут я понимала, что второго шанса произвести первое впечатление у меня не будет. Поэтому прежде чем войти в клетку... то есть аудиторию, конечно, к этим золотоносным тиграм, я решила основательно подготовиться. И даже убедила Агриппину Павловну меня выслушать. Бабка честно осилила минут двадцать, скривилась и попросила не насиловать ни ее мозг, ни ее уши.
- Мариночка, детка, если бы я знала, что ты так хорошо читаешь проповеди, похлопотала бы за тебя в духовной семинарии.
- Да я и сама чувствую, что ерунда какая-то получается, - расстроено согласилась я. - Но понять не могу, в чем дело!
В итоге решение нашел вовремя вернувшийся домой Сергей Борисович. Он застал Карпинскую за роялем в гостиной, напевающей красивым грудным голосом какой-то старинный романс на французском, а меня - страдающей над наброском лекции.
Выслушав суть наших затруднений, он усмехнулся и посоветовал мне отбросить словесные завитушки, так любимые "помешанными на собственной звездности научными светилами". А вместо этого объяснить своим новым подопечным простым человеческим языком, почему я сама выбрала для изучения социологию.
- Да я не выбирала, - я раздосадованно вскинула на него взгляд, но мужчина уже отошел к роялю и Агриппине Павловне.
- Как день? - услышала я, сквозь партию второй пары рук, которую он подхватил без труда, едва бросив взгляд в ноты.
