Железо обожгло правое бедро, и прежде чем Тимур опомнился, чей-то меч рассёк ему пальцы. Лошадь взбрыкнула, и он, отвлекшись на боль, позорно выпал из седла. Глаза заполонила красная дымка. Он глотал воздух с песком и пылью, вырывавшимися из-под ног воинов, что окружали его. Свои, чужие… Всё смешалось. Взгляд метнулся к руке: по коже, огрубевшей от бесчисленных схваток, текла кровь. Ногу парализовало. Лязганье металла и крики утихли под гнётом одной-единственной мысли: если не встать сейчас, потом можно не подниматься, – ангел смерти окажет большую любезность, забрав калеку из плена мук. Отыскав на земле оружие и поправив шлем, Тимур начал ползти. Внутренности скручивало от малейшего движения, рана была серьёзной, но он не хотел уступать слабости. Не хотел предавать мечты. Мимо скакала лошадь с повергнутым всадником; труп мотался из стороны в сторону, и Тимур изо всех сил сделал рывок. Ему удалось с первого же раза уцепиться за убитого, приостановить животное и в прыжке, перекидывая больную ногу через круп, забраться в седло. Для Тимура бой не был окончен. Созвав своих соколов, которые, увидев предводителя живым, заметно воодушевились, бросился в атаку. Меч кромсал непокорных, отражал удары и наносил ответные – столь жестокие, что враги замешкали. Они думали, что мужчина, которому едва исполнилось двадцать, быстро устанет и повернёт назад: с небольшим отрядом Тимур не представлял опасности для их вождя, – пока не застали на поле брани. Этот воин пощады не знал.
Город был взят. Обезоруженного бека выволокли из укрытия. Возможно, поведи он себя иначе, Тимур бы сохранил противнику жизнь, – всё же благородная кровь многого стоила, – но в момент, когда из пасти посыпались ругательства, а принятие судьбы осквернил дикий скулёж, иную участь, кроме как казнь, не предписали бы. Покидать седло Тимур не торопился; многие его союзники уже спешились и взялись за местное население, вынуждая народ принять новых правителей. В котле событий не обратили внимания, как он, преодолевая боль, велел Джаку найти лекаря. Джаку был на особом счету. Учился с Тимуром в Кеше: вместе они испытали горечь первого поражения и вкус настоящей победы, что в сотни раз превосходила успех учебных боёв. Увидев рану, которую предводитель всячески пытался прикрыть, он ринулся в близлежащую мечеть, где, по предположениям, обитали все знающие. Лекари отыскались быстро. Правда, их было мало. Джаку, дабы избежать лишних неприятностей, препроводил друга под крышу, – тот до последнего не слезал с лошади, – сам же возвратился к богадурам. Воинов больше интересовала добыча: женщины, монеты, меха и новое оружие. Отсутствие Тимура не заметили, но, когда придёт время… «Надеюсь, лекари здесь не бестолковые, иначе я каждому отрублю голову», – подумал Джаку, тоскливо наблюдая за тем, как молодые горячие соколы делят богатства. За Тимуром они последовали не из-за обещаний, а потому что углядели силу. Безногий глава – не глава.
Тимур воткнул палку в рот – не хватало ещё откусить язык. Слуга с трудом снял сапог, стараясь действовать аккуратно. Кровь запеклась под штанами: пришлось, поливая водой, отдирать ткань от кожи. За спинами лекарей прятался молодой ученик. Он не лез к старшим, послушно выполнял работу, готовя смеси из трав. Хотя раз от разу оборачивался к захватчику, который мял шкуру с упрямым, поистине устрашающим молчанием. Бедренная кость была сломана. Лицо извергало пот, пальцы рвали шерсть в клочья, но крик в полутьме юрты так и не прозвучал. Это показалось ученику необычным. Он понимал, что лежащий на шкуре воин терпел адскую боль, и оттого устыдился неторопливым потугам соплеменников. Лекари всё делали неохотно: только угроза наказания вынуждала их помогать.
– Дать бы ему макового молока…
– Заткнись, – огрызнулся учитель.
«Не наша вина, если его сердце остановится», – невысказанное отразилось в глубине злых глаз. Нукер Тимура тоже чуял подвох, поэтому велел быть расторопнее.
– Нужно проверить, есть ли отломки. И вправить, пока не пошло заражение, – юноша не удержался, когда увидел, что ногу преждевременно принялись обматывать. Вмешался всё-таки, хотя опытом не мог похвастать.
– Подойди, – прозвучал хриплый голос.
Он вздрогнул, обнаружив на себе пристальный взгляд Тимура. Неуверенно шагнул навстречу и опустился на колени, выражая покорность.
– Как зовут тебя?
– Ахмад.
– Займёшься моим лечением?
Юноша порывисто вздохнул.
– Я… я не окончил обучение.
– Учиться будешь всю жизнь, – Тимур скривил губы в улыбке. – Так что, Ахмад?
– Я помогу господину.
– Этих гони вон!
Слуга чуть ли не за шиворот выставил за порог кучку лекарей. «Они меня никогда не простят», – Ахмад с тревогой наблюдал, как их пинают, точно собак.
– У таких не научишься, – услышал от раненого. Спохватился и, собравшись с мыслями, принялся изучать состояние ноги. Пока проверял кость, очищал от грязи и жал на суставы, напрочь забыл о том, с кем находится. Душу обуял восторг. Дело было крайне сложным, требовало терпения и внимательности, и Ахмад решил следующее: если не справится, то откажется от мечты стать учёным. Хотя бы раз, именно в этот день хотелось оказаться действительно полезным, особенно для такого странного воина. Внешним видом Тимур производил впечатление. С медными волосами, примечательным лицом, высокий – куда выше любого из кочевников, – за него говорила самая что ни на есть благородная кровь. Справившись с раной, Ахмад закрепил верх и область колена к двум деревянным доскам, объяснив попутно, что в ближайшее время ногу лучше не сгибать. Распоряжения срывались сами собой, и опомнился он, только когда нукер возмущённо одёрнул:
