Глава 1. Виктория Морреаф
– Я благодарен за визит, – произнёс отец Мартин. – Простите, что потревожил, но надежды возлагаю только на вас.
Священнослужитель распахнул железные узорчатые ворота, пропуская гостью на территорию монастыря. Каменное древнее сооружение с тяжёлыми колоколами в башнях приветствовало угрюмостью и простотой веры, всем видом показывая, что уже ничего не ждёт от живых. Виктория Морреаф в роскошном дорогом пальто выглядела неуместно возле переминавшегося с ноги на ногу старика, довольствовавшегося поношенной рясой. Послушники, завидев женщину, отворачивались, старательно пряча глаза. Но Виктория не обращала ни на кого внимания, кроме отца Мартина.
– Кто? – задала она первый вопрос.
– Лукас Монсо, двадцать три года, не женат, детей нет.
– Он назвал причины, почему выбрал Лукаса?
– Сказал, что Лукас хорошо его подкармливает.
– И больше ничего?
– Ещё его забавляют страдания жертвы.
– Сколько?
– Месяц.
Виктория подставила лицо сухому ветру.
– Лукас необычный человек?
– Архитектор.
– Значит, с долей воображения и логики.
– Прошу прощения?
– У меня пока нет вопросов. Я должна увидеть его.
Отец Мартин засеменил впереди гостьи, показывая путь в помещение, откуда вылетали крепкие ругательства. Старик отворил дверь и вошёл первым, после чего обернулся к женщине, намереваясь произнести заветные слова отпущения грехов перед ритуалом. Но та качнула головой, мол, не надо, и встала у облезлой стены. Незнакомый ей юноша был привязан к стулу в центре пустой комнаты. В неверном свете зажжённых свечей показалось его бледное лицо, которое искажали судороги. Чудовищные синяки под глазами, худоба и грязные всклокоченные волосы производили сильное впечатление. Вид Лукаса Монсо можно было бы счесть жалким, если бы не бегающий озорной взгляд – необычайно живой для человека, который провёл в заключении месяц. Пахло потом и мочой. Отец Мартин с крестом и раскрытой Библией в руках принялся громко читать молитвы. Похоже, присутствие гостьи прибавило старому священнослужителю уверенности.
– Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum1.
– Morte sola Dei2, – прошелестел тихий ответ.
– Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo, et in terra3.
– Voluntas data est homini4.
– Panem nostrum quotidianum da nobis hodie, et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris5.
– Nulla indulgentiae qui repulit Deus6, – вторил одержимый.
– Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo7.
– Nulla libertas a propria umbra8.
– Amen9.
Одержимый оскалился, демонстрируя поломанные коричневато-жёлтые зубы. Алчный плотоядный взгляд нацелился на женщину.
– Tempus tuum exspirat10.
– Мне нужно получить его имя, – шепнул отец Мартин и вытер со лба капли пота.
– Знаю, – несколько усталым тоном ответила Виктория.
– Конечно, она знает! – возликовал рычащий утробный голос. – Иначе бы не пришла!
– Он впервые заговорил на итальянском. До этого на латыни, ещё я слышал иврит и язык, очень похожий на сирийский, – добавил святой отец.
– Значит, знаком с арамейским письмом? Похоже, это дух из Ближнего Востока.
– Nulla nomen – nulla virtute11.
Они переглянулись, услышав последнюю реплику одержимого.
– Что ж, я продолжу, – выдохнул отец Мартин.
– Вначале с ним поработаю я.
Виктория медленно приблизилась к жертве, после чего, неожиданно для священника, позволила себе присесть перед Лукасом. Одержимый шумно втянул воздух, не сводя с женщины цепкого взгляда.
На протяжении нескольких минут отец Мартин ощущал себя лишним в их неторопливой беседе. Он не понимал ни слова из того, о чём говорили эти двое. Инстинкт требовал предупредить Викторию о возможной опасности, однако, судя по мелькавшей улыбке, в помощи она не нуждалась.
Вскоре священнику начало казаться, что одержимый расслабился. Женщина вдруг поднялась, достала из внутреннего кармана пальто несколько фотографий, отобрала две и помахала перед лицом Лукаса. Отец Мартин успел разглядеть изображения девочек.
– Vivas12, – дух вернулся к латыни.
– А эти? – Виктория предъявила фотографии мальчиков.
– Mortui13.
Одержимый облизал треснувшие, обкусанные до крови губы.
– Я чую их сладкие души.
– Ясно, – сделав известный ей одной вывод, женщина убрала фотографии и обошла стул, пристально разглядывая с разных сторон тело Лукаса.
– Мне приступить к молитвам? – напомнил о себе священник.
– Обязательно, как только назову его имя.
Тот визгливо рассмеялся в ответ.
– Целый месяц сидишь на цепи, как щенок, – Виктория бесстрастно смотрела в безумные глаза. – Ну же, покажи чудо. Удиви меня.
Она склонилась над изуродованным юношей.
– Похоже, ты не в настроении. Жаль, я надеялась уйти под впечатлением.
Взгляд упал на исцарапанную синюю руку. Виктория, наконец, обнаружила то, что её интересовало. Большой палец Лукаса был обглодан едва ли не до кости.
– Vos mortem propinquus14, – изрёк дух прежде, чем она успела отвернуться и сказать:
– Его имя Орниас.
Отец Мартин облегчённо вздохнул и перекрестился.
