Читать онлайн полностью бесплатно Андрей Лушников - Свет матёрый

Свет матёрый

В сборнике Андрея Лушникова представлены новые стихотворения на вечные темы любви и надежды, жизни и смерти, безверия и веры, опыты осмысления скрепов российской истории и древних мифов, мистического единства природы и человека, в котором даже матёрый выводит на верную дорогу заплутавшего путника.

© Лушников А. Е., 2023

© Издательство «Родники», 2023

© Оформление. Издательство «Родники», 2023

Не врагом Твою тайну повем

«А крестный мой путь – он всего лишь окрестный…»

А крестный мой путь – он всего лишь окрестный,
Окрестность его такова:
Река, головой в перекрёсток небесный,
Лежит, протянув рукава.
Чуть свет – в рукавах перекличка синичья,
Безмолвия рушится лёд,
Здесь небо для всех не жалеет величья,
Здесь в небе дороги вразлёт.
Трава и деревья возносят моленья,
Рассвета дымится алтарь,
И старенький тополь стоит в отдаленье,
И в грудь себя бьёт, как мытарь.

«Самые прекрасные страницы…»

Самые прекрасные страницы
Я читаю ночи напролёт.
Засыпая, вижу сквозь ресницы
Как я попадаю в переплёт.
Как легко, легко неимоверно
Я скольжу по лунному лучу.
И герою из романа Верна
Я губами сонными шепчу:
«Капитан, нас обманул Негоро!
Сбился ночью с курса «Пилигрим»,
Меркнет свет, а это значит, скоро
Свет в моей душе померкнет с ним.
Скоро, скоро мрак возьмёт измором,
Город весь тенями прошерстит,
Вороном зловещим Невермором
В каждый дом хозяином влетит.
Напророчит он и мне потерю
На ночном последнем берегу,
Только я в рассвет грядущий верю,
На него надеюсь как могу.
Если я хоть раз увидел солнце,
Что прошло в душе по пустырю,
То у ночи и на самом донце
Буду ждать грядущую зарю».
Ой ты моя зорька-заряница!
Что же нынче утро ниспошлёт?
Самые прекрасные страницы
Я читаю ночи напролёт.

«Что ты, светик мой ласковый, робок…»

Что ты, светик мой ласковый, робок?
Что под сердцем огнём не горишь?
Что не ходишь с зарёю бок о бок,
А из мрака аукаешь лишь?
Я тебе, как заветному другу,
Показал где прозябло репьё.
Что ж ты, друг, не готовишь кольчугу?
Что ж ты, свет, не готовишь копьё?
Много нас по обочинам званых.
Так что, свет-пересвет, не робей!
Вон, как в тучах смеётся поганых
Беспощадной луны челубей.

«Проснёшься – тополь стал жар-птицей…»

Проснёшься – тополь стал жар-птицей!
Туманом даль заволокло.
Чуть слышно, с трауром в петлице,
Стучится бабочка в стекло.
Как сбросишь ночи рукавицу!
Как разохотится заря
От плевел отделять пшеницу
В росе на кромке сентября.
Увидишь верную примету
В природе, ставшей золотой:
Всё движется упрямо к свету —
Что ждёт за грозовой чертой.

«Жнецу хлебов и сорняков…»

Жнецу хлебов и сорняков,
Творцу соломы и огня,
Путей земных и облаков
Какое дело до меня?
Увидев ангела с серпом,
Вороны пали на жнивьё.
Я разорвал с земным пупом,
И тело рушится моё —
Последний зуб торчит во рту.
Но, чтоб я вовсе не истлел,
Он в сердце неба высоту
Штрихом одним запечатлел.
Ручей, тропинку, силуэт
Стоящей тучи грозово.
Из всей палитры выбрал свет
Художник сердца моего.

Случай

Кто в жизни хоть раз привечал побирушку,
Поймёт отчего, почему
Чужой человек облапошил старушку,
Что вынесла хлеба ему.
Стоит на пороге у ней участковый,
Укором стоит, недвижим,
И всё не втолкует он ей, бестолковой,
Что веры нет людям чужим.
Она, как ребёнок обиженный, плачет
И мелко трясёт головой:
«Ну как же, родимый? Ну как же иначе,
С бедой коль идут не впервой?».
Жмёт галстук служивому, словно ошейник.
Он скажет на это в сердцах:
«Какие же трогает струны мошенник
В доверчивых старых сердцах!
Теперь вот ищи твоего побирашку!».
Потом участковый вздохнёт,
Посмотрит сурово, наденет фуражку,
Как сокол, в окне промелькнёт.
А ночью, когда засыпала старуха,
За то, что не помнила зла,
Огромного неба большая краюха
В ладонь её тихо легла.

«Я, пеплом своим посыпая главу…»

Я, пеплом своим посыпая главу,
Лежал на пути, как свинья.
Но Тот, Кого шёпотом только зову,
Поставил меня в сыновья.
Я рад от ребра научаться греху,
Прикрывшись листом лопуха.
Но Тот, Имя Чьё у травы на слуху,
Во мне не увидит греха.
Он ангела следом пошлёт старину,
Чтоб я не давился нытьём.
И чтобы не спутал Руси ширину
С широким, но гиблым путём.

«Дороги совсем не случайно…»

Дороги совсем не случайно
Ведут в монастырь небольшой —
Здесь тайна, великая тайна
Над каждой болящей душой
Свершается немногословно.
За стенами монастыря
Кончается обморок, словно
От запаха нашатыря.
Как будто у самого гроба,
В святой покаянной глуши
Отходит от сердца хвороба,
Срываются путы с души.
Недаром в измятом берете
Просвечен зарёй силуэт.
И светится в том силуэте
Художник иль, может, поэт.
Сутулится в том силуэте
Печаль вековая Руси —
Её в монастырь на рассвете
Примчало шальное такси.
И перед иконой Ахтырской,
С горящей лампадой перстов,
За древней стеной монастырской,
Застыла она у крестов.
Вдали от беспутных и чёрствых
Дорожек-путей беговых
Забыла все кладбища мёртвых
На кладбище вечно живых.

Поэту

Твоя стезя течёт рекой.
Ты лишь тогда живой,
Когда ты держишь под рукой
Суму и посох свой.
А шарик голубой круть-верть.
На нём навек, навек,
Как в стену, в каменную смерть
Вмурован человек.
Ты в стену посохом ударь!
Он выйдет из стены.
На голове его – сударь,
На теле – пелены.

«Когда над мальчишкой бесчинствует ночь —…»

Когда над мальчишкой бесчинствует ночь —
Ему от обиды в груди горячо.
Никто не желает ребёнку помочь.
Лишь помочь одна – та, что через плечо.
Когда у ребячества нет берегов,
Несчастный старик, ты считай, что пропал
В бесплодной равнине седых овсюгов,
Где ночь холодна и остра, как металл.
Когда успокоится жизни река
И память уснёт на предплечье костра —
То помочь одна – на груди старика,
На следующую страницу
Другие книги автора Андрей Лушников
Ваши рекомендации