Гэвин «Шелли» Шелберн шагал по обсаженным деревьями улицам центральной части Клейтон-Фоллз, штат Колорадо, с таким целеустремленным видом, что никто не смог бы обвинить его в праздном шатании. Время от времени он присаживался на одну из кованых скамеек с забетонированными ножками, чтобы дать немного отдыха постоянно сбитым ступням: подошвы его изношенных ботинок истончились, словно бумага. Вечера он обычно проводил, обходя богатый на рестораны район, заглядывая в самые популярные из них и выпрашивая еду.
Сидели ли люди в ожидании заказа или возвращались к автомобилям после ужина, стратегия Гэвина состояла в том, чтобы пробудить чувство вины в своих более удачливых согражданах. Пока экономика пыталась выправиться после всем известного упадка, Шелберн оставался на дне в ожидании улучшений. Не то чтобы это служило хорошим утешением человеку, который потерял жену из-за продолжительной болезни, работу – из-за постоянных прогулов, а дом – из-за бесстрастных банкиров, но на его теперешнем бедственном положении не лежал отпечаток такого же прошлого. Безработица росла, множество людей теряли крышу над головой, и «Все мы под Богом ходим» стало частой присказкой.
Падение Гэвина Шелберна началось еще до так называемого Великого экономического спада, но он не стеснялся принимать сочувствие тех, кто продолжал счастливо трудиться, и желудок его, хотя и не был постоянно полон, о своих непосредственных функциях, по крайней мере, не забывал. Посему Гэвин, готовясь к своим ежевечерним обходам, натягивал мягкую фетровую шляпу, в которую неизменно попадали мелкие монеты от сердобольных женщин и свертки с едой, и помятый плащ длиной до верха старых армейских ботинок, способный послужить одеялом. Некоторый объем его костлявому телу придавали две рубашки, надетые одна поверх другой: Гэвин каждый день менял их местами, чтобы не стирать. Впрочем, пуговиц на обеих рубашках как раз хватило бы на одну. Об истинном цвете протертых до дыр джинсов оставалось только догадываться.
В большинстве случаев проверенное сочетание сочувствия и вины с ненавязчивым попрошайничеством гарантировало Шелли набитый живот и хорошее настроение, заодно позволяя держаться подальше от каталажки. Но остаточные эффекты экономического упадка привели к тому, что вечера у ресторанов стали долгими, особенно в будни. Гэвин добрался до окраины своей хлебосольной территории – к небольшим пиццериям, где и в лучшие времена перепадало нечасто, и уже засобирался обратно, когда из забегаловки «У Джо» вышла женщина средних лет с большой коробкой пиццы и двухлитровой бутылкой «Колы».
– Добрый вечер, мадам. – Он протянул свою универсальную шляпу.
– О… – Она резко остановилась, не дойдя до припаркованного на бесплатной стоянке белого «Ниссана». – Ладно.
Подойдя к машине и поставив коробку на капот, она выудила из кошелька мятый доллар и опустила в подставленную шляпу:
– Возьмите.
– Спасибо, мадам. – Гэвин изящно принял деньги и сунул купюру в левый карман (потому что дыра в правом шла вдоль всего шва).
Небрежно взмахнув рукой, женщина села в автомобиль и уехала.
Из подворотен потянулась тонкая белая дымка, придавая что-то потустороннее грязным закоулкам, не попавшим под программу облагораживания городского центра. Шелли почувствовал себя не то что одиноким, а каким-то… заброшенным, будто реальность, вместе с этой жительницей пригорода, решила двинуться дальше без него.
Гэвин секунду глядел вслед автомобилю, а потом нахлобучил шляпу на редеющие, рано поседевшие волосы и повернул назад. Несмотря на мимолетную иллюзию, реальность его осталась прежней: жизнь, хоть и ставшая привычной, все еще была неприятной и не сулила никаких гарантий. Хотя у кого они в наше время есть, гарантии эти.
За вечер он набрал достаточно денег, чтобы купить пару кусков пиццы и что-нибудь попить, но позволять себе награду в виде еды и напитка – а может, даже и выпивки, – было слишком рано: ведь в течение часа очередная волна набивших животы горожан двинется по домам, чтобы уткнуться в плазменные экраны с высоким разрешением. Наверняка парочка счастливцев поделится баксом-двумя с попавшим в беду земляком. Не обращая внимания на свирепое урчание в желудке, Гэвин направился в самое сердце района. Он успел пройти не так-то много, когда услышал позади себя шум – скрежет стали по бетону, а потом вдруг прерывистое шипение. Вздрогнув, он развернулся – и в изумлении попятился.
– Какого черта?
Быть такого не может.
Его правая ладонь машинально похлопала по заныканной в кармане пальто фляжке. Почти полная. Он к ней даже не притронулся. Оставил на потом, когда придется устраиваться для неспокойного сна. Но даже вылакай он все до капли, это не объяснило бы развернувшегося перед ним зрелища. Гигантская ящерица в два автомобиля длиной, с черной зернистой чешуей на морде, длинным мощным телом и тяжелым, обрамленным оранжевым ободком хвостом. В памяти всплыло даже ее название, застрявшее там со времен начальной школы и не успевшее окончательно забыться.
