В ваших руках короткие истории из моей жизни, которые как жемчужины на берегу остались после отлива под названием юность. Перечитывая их, можно всегда напомнить себе, что неудача как раз и станет вашей завтрашней жемчужиной. Улыбнемся легкой грустинке и сделаем ее своим другом.
Солнце белое-белое, высоко, прямо над головой. Такое белое, что сливается с небом и не видно, где тут солнце, а где лучи. Только на самом горизонте, там, за школой, видно, что небо голубое.
На голове еще шапка, но легкая куртка и резиновые сапоги – это вердикт шарфу и варежкам. Зима совсем скоро окажется в коробке на антресоли. А пока май улыбается ей. Стелет неспешно, по-доброму, красную дорожку, на которой зима достойно проиграет и утечет ручейками, уже не возмущаясь.
И вот эти самые ручейки открывают сезон масштабного судоходства, который начинается от школьного двора и идет по краю всей стройки. Весь детский мир нашего двора в эти дни там. Плотины, корабли, костры. Не оттащишь.
От голода спасает только огромный бутерброд твоего нового друга или крик мамы, что пора домой.
В особенные дни меня подводили к коробке с чехословацкими сандалиями, которые были куплены на вырост и ждали в шкафу своего звездного часа.
Желтые, на крепкой прошитой подошве, кожаные и с застежкой. Гордость купившего и полярная звезда будущего обладателя. Значимость в моей жизни по оценке взрослых – extremely important.
Я ждал, терпел, крутил в руках, и не понимал, что же черт возьми произойдет в тот самый день, когда я их наконец-то одену.
И однажды понял.
Уж не знаю почему, но впервые меня отправили гулять в них в самый обычный день. Не на выход, не в гости, не на утренник, а просто на улицу. Погулять и вернуться к обеду. Скорее всего это был выходной, потому что все были дома, а на улице стоял тихий безлюдный летний день.
Вожусь я, как вы понимаете, только с авантюристами, поэтому, пожав руки, мы незамедлительно направились выгуливать моих чехословацких скакунов за седьмую горбольницу, где простирались два шикарных болота.
На месте, после осмотра флоры и фауны – был обнаружен большой деревянный плот неизвестного мастера.
И вот я уже капитан корабля с чехословацкими корнями. Управляю судном деревянной длинной палкой, которой отталкиваюсь по дну и вызываю «ваууу» у напарника на берегу.
А слабо на середину болота? Пффф, я уже тут, малыш.
А вот на тот остров вылезти и станцевать? Пффф, будет вам танец маленьких утят.
Танца маленьких чехословацких утят, к сожалению, не случилось.
Выпрыгнув на берег, я по инерции оттолкнул плот и тот уплыл на середину болота, оставив меня на необитаемом острове за седьмой горбольницей.
Лето, жара, стрекозы летают…Я голый с одеждой в руках иду по дну болота.
Гипотеза такая: глубина будет не очень большая и я смогу все пройти по дну, а там, где глубоко, подниму одежду в руках вверх. Ну или вернусь на остров.
Иду. Дно глиняное такое, противное, вяжет…И настигает понимание…Уфф, опять холодок по коже.
Ботинок засосало. И одна нога уже босиком. Блин, ну как так.
Ок. Сейчас приду на берег, скину, что уцелело и вернусь искать.
Как вы уже понимаете, ничего я в тот день не нашел и даже чуточку опоздал к обеду.
Помню шел по улице с одной сандалией на ноге. И понимал. Сандалии реально крутые оказались.
С приключением.
Было у меня в детстве одно дело.
Съездить на поезде в другой город к дедушке и бабушке. Раз месяц. Иногда может чаще. Иногда только с папой. Но точно, что просыпался резко на шумном ночном вокзале, где сквозь прокуренных, брошенных, советских людей бежал под ручку к вагону. А дальше место у окошка.
Пока спадает темень, можно поспать. Пустынный взгляд, которому ещё не за что зацепиться, пустые рваные мысли. Стук колёс.
Будила меня фантазия. В какой-то момент в светлом окне становилось всего так много и так часто, что мозг начинал соединять несоединимое в обычной жизни.
Я катался на дедушкином запорожце параллельно поезду, шагал роботом на станции, пальмы втыкал в огородах, прыгал по крышам, полз по заборам и на секунду жил в каждом увиденном месте.
Это было каждый раз, а все поездки давно стали одной.
Однажды в вагон вошёл мальчишка и сел с родителями напротив нас. В руке у него было невиданное чудо. То ли робот, то ли машина. Фиолетовый такой. Или фиолетовая. То он играл с машиной, то через секунды уже роботом нападал на сумку бабушки. Я был в шоке. Вот это игрушка.
В изумлении я посмотрел в глаза отцу. А он, глядя мне в глаза, тихо сказал: «даже не мечтай».
Я повернулся в окно и меня снова захлестнули фантазии.
И не было никакой обиды. Никакой горечи.
С тех пор не мечтаю и всегда защищаю фантазию ото всех, кто говорит, что дело пустое.
Мы растем.
Значимые вчерашние события начинают угасать и вставать в один ряд с такими же безликими в памяти сюжетами. Особенно интересно наши впечатления разглядывать через розовое стеклышко детства.
Кто бы мог подумать, что мужчину с мягкой пачкой бонда я буду помнить, а как подарили игрушку мечты нет.
Как гербарий не в тему, без повода, в дождь, собирал на школьном дворе помню, а вручение диплома нет.
