Оформление обложки: фото Daniel Dara, cайт: https://unsplash.com/t/experimental
Милый
Наконец-то распогодилось. Почти неделю бушевала метель, хотя календарная весна наступила больше месяца назад. Забыли, наверное, напомнить зиме, что пора на отдых, разгильдяи. А может и не забыли. Может она, по обычаю, своевольничать стала. Ей-то что до этого календаря? Не она придумала, не ей и исполнять. Ещё раз показала, кто в доме хозяин, да и успокоилась, сменив гнев на милость. Ближе к полудню распогодилось. Выглянуло тёплое солнышко, разогнало хмурые тучи, и забарабанила капель. Снег, с утра ослепительно белый и пушистый, стал сереть, рыхлеть, ноздреватиться, оседать, и после полудня заметно убавился в объёме. Запели ручейки, по-пластунски пробираясь под его толщей. Освобождались из-под плена, прорывались наружу, сливались в более мощные потоки, жонглировали солнечными лучами, шумно-радостно восклицая: «Жить! Жить! Жить!», и неслись, подпрыгивая и дрожа от нетерпения после вынужденной разлуки навстречу покрытой льдом Онеге: «Домой! К маме!». Ошалевшие от долгожданного тепла голуби купались в первых лужах, не обращая внимания на проходивших рядом людей. Не до них! «Весна наступила, а мы немытые! Гур-гур-гур! Непорядок!». Всё вокруг трепетало от радостного возбуждения. Всё, кроме вылезшего из-под деревянного пирса унылого исхудавшего пса. Шерсть местами свалялась, и болезненно слезились глаза. Он медленно поворачивал голову, принюхиваясь к новым запахам, всем своим видом показывая, что он грустит, и до прихода весны ему нет никакого дела. Ну, а что удивительного? Какие могут быть радости у бездомного пса? Хотя, бездомным назвать его можно было весьма условно, поскольку всю свою жизнь он прожил под этим пирсом, который и стал его домом. И родился тут, под ним. Двух братьев и сестрёнку забрали домой работники судоремонтного завода, а он оказался никому не нужен. Даже мамке, которая, покормив его с месяц, ушла однажды и не вернулась. Тут бы ему и конец, но он не умер от голода и холода, и его не загрызли злые бродячие псы. А всё потому, что на горемыку обратили внимание работницы заводской столовой, пожалели и стали подкармливать, а злые бродячие псы на территории завода не водились. Так он и рос, не зная забот и печали, обретя, как говориться, и кров, и стол, там, где появился на свет.
Постояв какое-то время в раздумье, Пират медленно побрёл в сторону столовой, туда, где ему обычно оставляли большую железную миску с едой. Миска была пуста. Вот уже неделю, как столовую закрыли на ремонт, и его жизнь из сытой и беззаботной превратилась в сплошную голодную муку. За три года, что прожил на территории завода, такого не случалось и он растерялся, не зная, что делать. Первые два дня ещё как-то терпел, а потом обрушилась метель, и всё, на что он решался, так это добежать до миски, обнюхать её и, не солоно хлебавши, дрожа от холода, вернуться под пирс. И там, конечно, не Африка, но множество тряпья, которое притащила его подруга Найда давало хоть какое-то тепло, а различные поперечные балки, доски и столбы, поддерживающие пирс, да наметённый сугроб, защищали от ветра.
Подруга появилась летом. Забрела в поисках съестного на территорию завода, встретилась с Пиратом, наелась до отвала, да и осталась. От добра добра не ищут. А неделю назад появились на свет четыре маленьких щеночка, аккурат в тот день, когда нагрянула метель. Терпеть голод Найда могла куда лучше Пирата, но молоко кончалось, поэтому третьего дня оставила щенков с папашей, и отправилась на поиски пищи. Поход закончился плачевно. Отойдя с десяток метров от пирса, наступила на какую-то острейшую железяку, сокрытую под снегом, сильно поранила лапу, и вынуждена была вернуться обратно зализывать рану. Так они и просидели голодные до окончания непогоды.
Обследовав свою пустую миску, Пират направился к литейному цеху. Так, без всякой надежды. Потому, что не знал, что делать дальше. Не привык добывать себе пищу. Обойдя всю территорию завода, и, не найдя ничего привлекательного, уныло повернул к логову. Встречные рабочие с удивлением смотрели на исхудавшего, понуро бредущего Пирата, но никому и в голову не приходило, что он просто голоден. Думали, заболел. Иногда гладили, подбадривали словами, но на том дело и кончалось. Ласка, конечно, вещь приятная, но сахарная косточка, или даже просто косточка, или вообще хоть что-нибудь, куда приятнее. Пёс преданно смотрел в глаза каждому из обративших на него внимания рабочему, но как объяснить им, что ему нужно, не знал. Усиленное махание хвостом не помогало. Так и не дождавшись понимания, побрёл в сторону пирса. Дорога пролегала мимо небольшого продуктового магазинчика для рабочих. Но там искать что-то было бесполезно. Ни разу за три года его там не кормили. Приблизившись к магазину, Пират отпрянул, испугавшись резкого скрипа открывшейся двери. Из дверного проёма показалась рука и выбросила прямо на образовавшуюся прогалину какие-то белые палочки с красными пятнами. Пёс хотел подойти и обследовать то, что было выброшено, но тут же отпрянул, так рука стала появляться опять и опять, и новые палочки последовали за первыми. Наконец, дверь закрылась, и Пират, чуя манящий запах, подошёл к палочкам. Он не верил своим глазам. Прямо перед ним по всей прогалине были разбросаны куриные лапки. Разум собаки помутился от запаха, и Пират схватил ближайшую, мгновенно перекусил, проглотил, схватил очередную, так же в мгновение ока расправился с ней, и стал безудержно набивать пасть этими безумно вкусными лапками, глотать, не пережёвывая, давиться, отрыгивать, снова и снова возвращаясь к ним. Остановился только тогда, когда устал, когда не было уже сил ни перекусывать, ни глотать. Мало-помалу прояснилось сознание, и он увидел, что остались только две лапки. Постоял какое-то время, раздумывая, что с ними делать, схватил в пасть и побежал к пирсу. Забравшись в логово, положил лапки перед Найдой, отошёл в сторону, и улёгся. Подруга с удивлением посмотрела на Пирата, съела принесённые лапки, с благодарностью подумала: «Милый! Какой он заботливый!», и принялась вылизывать малышей.
