– Хельга, ну скажи родному брату, зачем мы туда поедем? Я видел короля, король видел меня. Даже, вон, шпагу вручил за заслуги перед государством.
– Ларс, закон одинаков для всех, – сестра даже взгляд не подняла от вышивки, старательно выкладывая стежки.
– Да, знаю, каждый вурд по прошествии года после достижения им совершеннолетия должен быть представлен монарху на ежегодной ассамблее. Но это полезно только тем, кто хочет пристроить отпрыска на выгодную службу или заключить брачный договор. Мне-то зачем? Я с десяти лет служу королю и городу, а теперь еще и женат. Между прочим, счастливо.
– Вот и выскажешь Хрольву при личной встрече претензии по поводу устоявшихся традиций.
На самом деле мое нытье и вправду не имеет никакого смысла. Ежегодная ассамблея – событие, утвержденное веками. На нее собираются представители всех знатных семей земли Фимбульветер, неявка не считается изменой и оскорблением короля, но не поймут, это точно. От нашего клана едем не только мы с Хельгой, но и наши родители. И Герда.
– Тем более, – отставив руку с пяльцами, сестра любуется почти законченной работой, – твоя женитьба. Надо же довести до сведения барышень на выданье и их родичей, что на Къолей в ближайшее время можно не рассчитывать.
– Как будто это раньше было не ясно. Что-то я не слышал, чтобы девушек из хороших семей так уж стремились выдавать замуж за хронистов.
– А много ты знаешь вурдов, ставших хронистами? Брат, тебе зеркало в руки дать? Не образец безусловной красоты, но лет через пять провинциальные прелестницы и придворные фифы будут готовы твою Герду без масла съесть, за то, что успела раньше. А добавить родство с древним кланом… А еще слухи о том, что после того как Моди нашел этот пласт лисьего глаза, наше семья сказочно разбогатела… Думаешь, это не затмит и сказки о проклятии, и слухи о том, что хронисты долго не живут, и смущение перед тем, что придется постоянно общаться с человеком, который никогда не лжет. Вот только глазки твои волчьи… Но ты не помнишь, а в свое время наши братцы были настолько желанными женихами, что могли вдоволь покочевряжиться.
– Ну хорошо. Ты будешь мило беседовать с королем и попутно добывать всяческие блага для Палаты Истины Гехта. Между прочим строить рожи канцлеру Секъяру, которого мы не любим… Не любим же?
– Я не люблю Хегли с самого окончания Университета, а это гораздо дольше, чем ты его знаешь. Из-за него не хочешь показываться в столице? Не бойся, чтобы снова упрятать тебя в Арахену или впутать в свои интриги…
– Не в этом дело! Та канитель с отреченной книгой, это было даже интересно, – Хельга многозначительно выгнула бровь, – но мне абсолютно не хочется завивать локоны, напяливать столько перстней, что пальцы не соединить, наряжаться в… что там сейчас предполагает придворная мода? А потом тратить три дня в столице, не считая дороги, неизвестно на что.
– Известно, – приятно улыбнулась сестра. – Будешь танцевать с Гердой, заботиться о том, чтобы ей было хорошо и интересно. Да и мне будет лестно выйти в свет в сопровождении взрослого брата.
– У тебя старших пятеро. И муж есть.
– Оле ехать категорически отказался. Говорит, что нечего сиволапому стражнику делать в королевском дворце.
– Да просто боится. По совокупности заслуг давно заслужил статус вурда, вот и думает, что как только Хрольв его снова увидит, повелит схватить, скрутить и в благородное сословие записать. Разумный человек! Вестри! – я прижался лбом к пушистому собачьему боку. – Придется тебе опять гулять с капитаном стражи и делить с ним пельмени.
Пес вздохнул, выражая свою печаль по поводу несовершенства мира, и несколько раз ударил хвостом, давая понять, что хозяина он, несмотря ни на что, все-таки любит и уважает.
– Пельменей не будет, если только свеженалепленные, – Хельга снова вернулась к вышивке. – Гудрун остается в Гехте. Кстати, Вестри мы можем взять с собой. На балы он, конечно, ходить не будет, а вот посетить королевскую псарню, подучиться немного вы можете. Только приведи собаку в порядок, чтобы у людей не возникало вопросов, из-под какого забора вы оба вылезли.
Хельга оказалась права: общение с хеском Вагтом, старшим королевским псарем, действительно принесло много пользы. Я не хотел учить Вестри каким-либо хитрым трюкам, он и без того знал и понимал достаточно, но считал нужным внушить псу, что нестись по улице огромными прыжками, при этом периодически закладывая немыслимые зигзаги или резко останавливаясь, в принципе, можно, но не когда следом на поводке тащится хозяин. Или что смысл игры не только в том, чтобы настигнуть брошенный мячик, но и принести, и отдать. Или что не все люди, особенно не входящие в нашу семью, в восторге от того, что при встрече на них набрасываются, дабы немедленно облапить и облизать.
Веселый и энергичный хеск Вагт понял наши нужды. Он неизменно был спокоен и дружелюбен, но настойчив, и душу из учеников вынимал не хуже, чем капитан Оле Сван на плацу. В результате, когда мы по вечерам возвращались в отведенные нам покои, Вестри заваливался на мою кровать и разом засыпал, никак не реагируя на людскую суету. А вот мне надлежало таскаться по всяким увеселениям.
