– Гражданин Би-Эл-17>4384! Говорит Служба Общественного Контроля!
Мнемовызов пришел как нельзя вовремя: Боб только-только насыпал сахарозаменитель в утренний ан-кофе и приготовился сделать первый, самый вкусный, глоток. Что делать, пришлось отставить чашку в сторону.
– Слушаю, дежурный! – мысленно вздохнул Лозинский. – Что случилось?
– Сегодня, восьмого июля 2234 года, в девять часов пятьдесят шесть минут восемнадцать секунд по общепланетарному времени, зарегистрировано совершенное вами деяние, нарушающее Уложение о правах и свободах. Вы поставили свой кар на парковочное место, принадлежащее другому гражданину!
Вот же гадство! Заметили-таки! А может… Боб покосился на стеклянную перегородку, отделяющую его рабочее место от Плюхина. Тот, будто почувствовав взгляд, обернулся и глумливо оскалился. Ну, Жорж! Ну, скоти-ина! Не мог, как нормальный коллега, сказать честь по чести: «Бобби, не хами! Убери тачку». Сразу бросился жаловаться в СК на ущемление своих прав и свобод! Ладно, попросишь ты у меня сотку до получки!..
– Я признаю нарушение, дежурный, – покорно ответил Лозинский.
– Вынесено предупреждение. Сообщаю, что это уже девятое ваше предупреждение за правонарушение по данной или аналогичной статье. В случае еще одного подобного деяния в течение месяца вы получите стигму. В противном случае предупреждение будет снято. Чтите закон, гражданин!
– Конечно, дежурный, – Боб тяжело вздохнул. Упомянутый же дежурный, вместо того, чтобы отключиться после официального воззвания, знаменующего конец разговора, неожиданно добавил:
– Уж постарайся, милый! Думаешь, мне приятно сообщать такое собственному мужу? И потом, ты совершенно не думаешь о сыне! Знаешь, как он будет расстроен, если в ежемесячном сочинении «Я и моя семья» придется транслировать на весь класс, что его отец получил «медальку»… Ладно, мне некогда. Постарайся не задерживаться сегодня – на ужин будет вкусненькое. Целую!
Пить ан-кофе совершенно расхотелось. Но черт возьми, кто бы мог подумать, что за одним из бесстрастных механических голосов «эскашника» сегодня скрывается Грейс! А что делать – каждый гражданин обязан отработать в Службе Общественного Контроля не менее двухсот часов за годовой цикл. Общественная нагрузка, спайка нации, всеобщее равенство перед законом, бла-бла-бла! Надеюсь, женушка не поделится этим печальным инцидентом с тещей. А то ведь старая ведьма своими нравоучениями способна довести до белого каления даже памятник Девятому Верховному Радетелю на главной площади!..
Боб еще раз неприязненно покосился на Жоржа, мысленно желая толстяку несварения желудка, десяток «медалек» в год и давно заслуженную выволочку от шефа за просроченную сдачу колонки на десерт. Будто услышав его мольбу, коллега придал своей поросячьей физиономии выражение восторженного внимания. Такое с Плюхиным случалось лишь во время бесед с Вуковичем, и Лозинский возликовал.
Как оказалось, преждевременно: через пару минут лицо Жоржа расслабилось, а глаза перестали напоминать древние оловянные пуговицы, виденные Бобом в каком-то музее. Но главное не это – выглядел кляузник ничуть не расстроенным, а скорее наоборот, довольным. И не успел Лозинский придумать хотя бы одну версию происхождения этой нечаянной радости, как в его собственной голове зазвучал сварливый голос:
– Бобби, мой мальчик…
– Да, шеф? – Интересно, а мои глаза во время этих бесед на что похожи?
– Ты не знаешь, отчего мой лучший спецкор протирает штаны в офисе, вместо того чтобы бешеной мухой мчаться в направлении Центрального парка отдыха?
За семь лет работы на Вуковича Боб привык к несколько экстравагантной манере шефа давать задания. Кроме того, Лозинский всегда был весьма падок на лесть.
– Лучший спецкор врубает третью крейсерскую и мчится на стоянку автотранспорта, шеф! – отрапортовал он, срываясь с места. – А что случилось?
– Ты же знаешь, как я дорожу дружбой с Ником Шеймасом, – загадочно начал Вукович.
– Ага-а… – Настолько, что даже выучился мастерски играть в гольф, который до того терпеть не мог. Но чего не сделаешь ради полезного контакта в Службе Предотвращения… Плюнув на лифт, Боб помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
– Восемьдесят девять процентов вероятности летального исхода, – восхищенно гудел в его ушах голос шефа. – Ты только вслушайся, как звучат эти цифры! И продолжает расти. Если ты не в курсе – первый случай за полгода.
Лишь когда Лозинский застегивал ремень безопасности, раздумывая, довериться ли автоконтроллеру (безопаснее) или вести кар самому (быстрее), его осенило:
Конец ознакомительного фрагмента.
