Читать онлайн полностью бесплатно Вячеслав Шторм - Звени, монета, звени

Звени, монета, звени

Сначала были четыре богини. Четыре Извечные…Потом – сотворенные ими Супруги-творцы. Потом – Первый Предел, обитель вечно юных и бессмертных Магов. И только много позже – Четыре Предела Людских, разделенных неодолимыми границами.

Храбрейшими являются те, кто ясно видит, что их ожидает, будь то слава или опасность, но, несмотря ни на что, идут этому навстречу.

Фукидид
– Спой мне, сказитель, о том, что прошло,
О том, что было, что нет.
Спой мне, сказитель, кому повезло,
А кто попал на тот свет.
Кто был герой, а кто – ни при чем,
Кто на виду, кто в тени.
На стол упав золотистым лучом,
Звени, монета, звени.
Камень крошится, ржавеет металл,
На месте кострища – зола.
Спой мне, сказитель, о тех, кто встал,
Не убоявшись зла.
Кто – со щитом, а кто – на щите,
Не избежав западни.
Напоминаньем о давней мечте
Звени, монета, звени.
Спой мне, сказитель, где тьма и где свет
Над миром вознесены.
Спой мне, сказитель, раскрой свой секрет,
Как явью делают сны.
Тех, кто ушел, в ночной тишине
Негромким напевом мани.
Гимном прощальным седой старине
Звени, монета, звени…
[Стихотворение написано совместно с Антоном Паникиным.]

Пролог

Не для легенд

Не для легенд. Герб не блестит,
Клинок ржавеет знаменитый.
Не для легенд. Герой бежит
Или в грязи лежит, убитый.
Забыта честь, мертва любовь,
И никогда не повторится.
Не для легенд. Стекает кровь,
Пятная древние страницы…

Пятый предел

Пламя пляшет в камине. Опаляюще жаркое, ненасытное. Странное. Странное потому, что пламя в камине есть, а дров нет. Нет ни дров, ни хвороста, ни даже крохотного клочка сухого мха или бумаги.

Впрочем, бумага как раз есть. И даже не клочок – целый лист. Он наполовину исписан и, судя по неровному левому краю, вырван из книги. Он лежит на самом краю стола, и достаточно легкого движения руки, чтобы жадно облизывающийся в предвкушении огонь принял новую порцию пищи. Принял, закрутил, стер навсегда написанные некогда буквы. Кстати, что там написано?

«…ся с Маской. Он ответил, что также пытался пару дней назад по своим делам поговорить с Олларом, но безрезультатно. Тогда, по словам Маски, мой брат не поленился Переместиться в Южный Предел. Отец Оллара сообщил, что накануне его сына забрал с собой Мудрый Лаурик. Лаурик на Зов Маски не ответил, мои попытки тоже ни к чему не привели. Видят Всеблагие, всё это очень странно. Насколько мне известно, ни один из Мудрых за всю историю Пределов не сталкивался ни с чем подобным. Завтра Маска обещал Переместиться в мой Предел: быть может, то, что не получилось у нас поодиночке, станет возможным, когда мы объединим свои усилия?..»

Что бы это значило? Кто это написал? Может быть, мужчина, сидящий сейчас за столом? Или это и не человек вовсе, а искусно раскрашенная и одетая в шелка мраморная статуя? Разве может у живого человека быть лицо со столь совершенными чертами, что хочется отвернуться или зажмуриться? Даже не лицо – Лик. Лик, исполненный света. И разве может живой человек сидеть настолько неподвижно, с закрытыми глазами? Кстати, это правильно, что глаза закрыты. Никто, никто в созданных Четырьмя Пределах не сможет изваять на таком лице глаза ему под стать. Довольно и смеженных век с такими изящными длинными ресницами, выглядящими совершенно как живые. Да, великим искусником был неведомый скульптор, сумевший воплотить такое. Кажется, сумей преодолеть внутренний трепет, задержи на лице взгляд чуть дольше, и непременно сумеешь уловить тот миг, когда ресницы дрогнут.

Голос – негромкий, спокойный и исполненный какой-то гипнотической внутренней силы – звучит в окружающей тишине неожиданно и, кажется, со всех сторон:

– Ты был прав и не прав, братец. И даже представить себе не мог, когда писал это, насколько. Прав в том, что никогда еще в Пределах не случалось подобного. Никто из гончих псов Четырех Сучек не терял следа и не переставал слышать остальную свору… Не прав же… Не прав же в глупой, пустой надежде своей. Даже соберись вы все вместе, вам бы никогда не удалось противостоять мне, как не удалось вашим Хозяйкам уничтожить Первый Предел и стереть память о Тех, кто создал его и меня. И еще не прав был ты, когда, узнав истину, не захотел отринуть оковы и перестать быть убийцей. Как и все остальные.

Ища источник этого голоса, любой рано или поздно обнаружит в дальнем углу комнаты три огромные стеклянные сферы. И в каждой, не касаясь ногами пола, как застывшее в янтаре насекомое – человеческая фигура. Старик. Мужчина средних лет. Мальчик. А повернувшись обратно к столу и к сидящей за ним дивной статуе, видишь невозможное: глаза, которых не может быть, которые невозможно даже представить, широко раскрыты. И из них на тебя изливается мрак. А совершенные губы статуи двигаются, и звучит тот самый голос:

– Впрочем, от тебя я и не ожидал иного ответа. Ты слишком закостенел в убийствах и пороке, слишком привык бездумно выполнять волю своих владычиц и пользоваться теми крохами Их Силы, которые Они тебе швырнули, как кость собаке. Крошка Оллар – твой верный ученик и последователь, к тому же он пока слишком мало умеет, чтобы быть мне действительно полезным. А вот ты, Лаурик… – Рука статуи – или всё-таки человека? – поднимается со стола и палец, на котором блестит яростно-багровый рубин, обвиняюще указывает на мужчину: – …ты меня очень разочаровал. Слышишь, братец?

Лицо заключенного в стекло пленника искажает мучительная гримаса, рот раскрывается в яростном крике, но в комнате не слышно ни звука.



Другие книги автора Вячеслав Шторм
Ваши рекомендации