Действующие лица
Силинский Андрей Романович, драматург
Ригерт Арнольд Давыдович, Дронт, актер
Милентьев Иван Силыч, актер
Лучинская Оленька, актриса
Сомова Нина Валерьевна, актриса
Нерослов Дмитрий Юрьевич, актер
Зеленый Василий Павлович, служащий театра
Зрители
Человек может понять, что не есть Бог,
но не способен понять, что он есть.
Блаженный Августин
8 декабря Лебл пригласил друзей к себе в театр, чтобы отметить десятый спектакль «Дяди Вани». Позже стало понятно, что Петр прощался…
В субботу 11 декабря шел в 83-й раз его «Иванов». Ночью после спектакля, уже 12 декабря, Петр повесился на колосниках. Его нашли через день вечером после спектакля одной молодой труппы, арендовавшей театр.
В своем кабинете Лебл оставил несколько писем, в том числе и материал для некролога (!)
…оставил и «завещание», в котором, не объясняя причину, просил признать его право на смерть.
Журнал «Театр» №1, 2000 год.
Действие пьесы разворачивается в репетиционном зале театра. Вероятно, этот зал иногда используется как сцена – на заднем плане несколько рядов кресел.
Авансцена – невидимое зеркало, обращенное к актерам. А потому, когда кто-либо из них смотрится в него или репетирует, у нас может сложиться ложное ощущение, что он (она) обращаются к нам, зрителям.
Вдоль зеркала балетный станок.
Над зеркалом лампа дневного освещения.
Лампа эта – самодостаточное существо, проживающее свою, независимую жизнь. Вспыхивает и гаснет, подчиняясь некоей ей одной, а, может статься, режиссеру, ведомой логике. Она способна насмешить или напугать любого из персонажей неожиданным ярким своим приветствием.
Стулья.
Ветхий диванчик.
Театральный хлам, куклы, фрагменты кукол, бутафорские птицы…
Смокинг на плечиках под целлофаном, предметы быта наводят на мысль о том, что актеры здесь не только священнодействуют, но и живут.
Картина первая
Арнольд Давыдович Ригерт, приземистый, при некоторой угловатости атлетически сложенный, с чуть удлиненным торсом и тяжелым лицом актер около пятидесяти. Глаза пленника. Пребывает на стуле. Лицом к нам, точнее, к зеркалу. Рассматривает себя. Приглаживает брови. Изучает зубы, веки. Отворачивается.
Профиль. Нога на ногу. Извлекает из кармана брюк портсигар. Закуривает. Пускает дым кольцами.
Анфас. Выпускает струю дыма в зеркало. Отмахивается рукой. Отворачивается.
Запрокидывает голову. Выпускает еще одну струю дыма в потолок. Закрывает глаза. Открывает глаза.
Анфас…
Сомова – средних лет актриса. На заднем плане. На диванчике. Внешность сестры милосердия. Однако глаза – буравчики. Обрабатывает маникюрной пилочкой ногти. Поглощена этим занятием всецело.
Нерослов, высокий рыжеволосый юноша с подбритыми висками и острыми коленками в свободной, отчего-то женской кофте. Также на заднем плане. На полу. Окружен падшей листвой роли. Попивает из походной фляжки и читает. Иногда вслух.
У вышеуказанной фляжки имеется одно несколько мистическое свойство. Содержимое ее не кончается. А, может быть, с походными фляжками так всегда, и никакой мистики?
Наслаждаемся немой сценой.
Затемнение.
Картина вторая
Те же действующие лица.Ригерт анфас. Смотрится в зеркало.
РИГЕРТ А знаешь, Нина, отчего я плохой актер? (Поворачивается в профиль, нога на ногу.) А знаешь, Нина, отчего я плохой актер? (Анфас, струя дыма в зеркало, машет рукой.) Знаешь, отчего я плохой актер? (Запрокидывает голову, выпускает струю дыма в потолок.) Знаешь, Нина, отчего я плохой актер? (Закрывает глаза.) А знаешь, Нина, отчего я плохой актер? (Открывает глаза.) Знаешь?
Долгая пауза.
РИГЕРТ (Анфас.) А знаешь ты, Нина, отчего, например, я плохой актер?
Затемнение.
Картина третья
Те же действующие лица.
Ригерт, точно заключенный в камере, путешествует по кругу. То и дело меняет шаг.
РИГЕРТ А знаешь, Нина, отчего я плохой актер? (Пауза.) Что молчишь ты? Или ты не слышишь?.. Или это я уже ничего не слышу? Ты ответила мне, а я ничего не слышу?.. Скажи, Нина, что происходит? Я ничего не слышу?.. Ты ответила, а я ничего не слышу?.. Или ты молчишь, и правильно, что я ничего не слышу, и поделом мне, что я ничего не слышу? А?.. А может быть, это ты не слышишь меня? (Пауза.) Скажи, ты не слышишь меня? (Пауза.) Не слышишь, или не хочешь слышать?.. Это – разница, Нина, согласись, это – разница!.. Ты слышишь меня, Нина?
НЕРОСЛОВ Вот, послушайте. (Читает.) «Молодость – это последний шанс вовремя уйти со сцены…» Каково? (Пауза.) «Молодость – это последний шанс вовремя уйти со сцены…» Каково?.. Как вам фразочка?.. Молодость – последний шанс вовремя уйти со сцены…
Пауза.
РИГЕРТ (Сомовой.) Ну, так что же ты молчишь, Нина?
Пауза.
НЕРОСЛОВ А сколько ему лет, этому автору, кто-нибудь знает?.. Очень и очень интересно, сколько ему лет?.. Вот бы узнать, сколько же ему лет на самом деле?.. Во фразочке, если быть внимательным, содержится этакая игра с намеком, дескать, вам и невдомек, что на самом-то деле лет мне столько-то и столько-то, а вовсе не столько-то и столько-то. А вы, дескать, сколько дали бы мне?.. А самим-то вам сколько, с позволения сказать?.. Как оценивать вас? Фактически? По метрикам?.. Или по тому, на сколько вы выглядите? Или, насколько, к примеру, вы осознаете себя, ощущаете?.. Хотя, и первое, и второе, и третье есть ложь, ибо возраст каждого из вас, в конечном счете, вам-то самим неизвестен, а известен он, дескать, мне и только мне. Ну, может быть еще тому, кто выше, тому, кто водит моей рукой, если там еще, разумеется, кто-нибудь думает о вас… Но, вероятнее всего, на это не приходится рассчитывать. А рассчитывать имеет резон только лишь на меня, ибо, как сказал один поэт, «я вам пишу… и о вас же и пишу…», что нисколько не освобождает вас от следующего, уже безапелляционного изречения, «ну и дураки же вы все!» Вот это самое «дураки» раздражает больше всего. (Пауза.) Откуда в них столько гонора? Какие на то основания?.. Странно и неприятно… Странно и неприятно. (Пауза.) Странно и неприятно, согласитесь.
